Семидесятый меридиан

Таких людей в Пакистане можно пересчитать по пальцам. Мы были знакомы с Миром Абдул Масджидом из Лахора, который слушал выступление Ильича на II конгрессе Коминтерна, когда учился в Москве. Позже он 20 лет провел в колониальных тюрьмах, но через всю нелегкую жизнь пронес верность ленинским идеям. Абдул Керим Сихрай — владелец небольшого туристского агентства в Пешаваре. Он видел В. И. Ленина на первомайской демонстрации 1921 г. и вновь по бывал в Москве на праздновании 50-летия Великого Октября.

Теперь мы продолжали поиск. В Наушера студент колледжа Абдурразак-хан, первый кого мы встретили, любезно проводил нас в дом живущего поблизости адвоката.

— Акбар Шах? Конечно, знаю. Он живет в соседней деревне Бадраши. Там любой мальчишка покажет.

Хозяина не оказалось дома. Он уехал по делам в Пешавар. Встреча состоялась лишь на следующее утро в знакомом уже доме, обнесенном высокими глухими стенами, с обычным крестьянским двором. Хозяин стремительной походкой вышел навстречу и пригласил в дом, угостив, следуя неизменной пакистанской традиции, крепким чаем. В рассказе Акбар Шаха порой не было хронологической последовательности. И пожалуй, трудно восстановить ее с того момента, когда в мае 1920 г. группа студентов Исламского колледжа в Пешаваре, проникнутых ненавистью к колониализму и жаждой борьбы, решила помочь афганскому народу сбросить английское иго.

Британский плацдарм был в Пешаваре. Отсюда в соседнюю страну шли войска и эшелоны с оружием, назад возвращались повозки с ранеными. Порой пригоняли пленных, говоривших, как и студенты, на пушту.

Группу из 82 человек, которая пересекла афганскую границу, возглавил Маулана Абдур Раб. Они прошли через горы к Кабулу.

Тогда и наступил в жизни Акбар Шаха период, напоминающий приключенческую повесть. Такая книга «В поисках свободы» написана им и издана на языке пушту. Теперь она библиографическая редкость.

В небольшом афганском городке Джабаль-ус-Сирадже было принято решение помочь революционной борьбе трудящихся молодой Советской республики. Начался трудный трехмесячный путь через перевалы Гиндукуша к берегам Амударьи. В Термезе молодые люди поняли, что оказались в гуще схватки. По пустыне рыскали вооруженные банды басмачей, нападая на красноармейские гарнизоны. В одном из поселков вся группа была захвачена бандой Низамбека.

— Приговор старейшин туркменского племени был прост: застрелить нас и утопить в Амударье, — рассказывает Акбар Шах. — Но тут вмешался мулла и сказал, что мы его друзья, так как он — друг англичан. Если бы он знал, что мы пришли сюда помогать революции, то вряд ли сохранил бы нам жизнь.

Через день, связав пленников по трое грубыми веревками из конопли, старейшины «подарили» всех местным баям, иными словами, продали в рабство. В одной связке с Акбар Шахом оказался Вилайет Шах, живущий сейчас в небольшой деревушке под Пешаваром, и парень из индийского села, судьба которого неизвестна.

— Три дня нас продержали без воды и пищи, изредка бросая арбузные корки, — продолжает Акбар Шах. — Мы были заперты в глинобитном сарае-сеновале и лишь изредка слышали выстрелы. Под утро четвертого дня кто-то открыл дверь и протянул нам кукурузные лепешки. Оказалось, что через кишлак прошли красноармейцы Из Чарджоу. Наши «хозяева» сбежали, и мы были свободны. Вскоре мы оказались среди красноармейцев. С ними можно было говорить откровенно, и нашелся переводчик. 200 красноармейцев и несколько женщин обороняли поселок от отрядов басмачей. Мы добровольно присоединились к защитникам и заняли позицию на берегу реки. 15 дней продолжалась перестрелка, пока из Чарджоу не пришел старенький пароход. На нем мы добрались до Термеза.

— Я помню молодого комиссара, красивого сильного парня из Архангельска, — продолжал Акбар Шах. — Он был в ладной кожаной куртке, с маузером и босиком. Он пожал нам руки и обратился с речью. Переводил бородатый татарин, знавший фарси.

Под военный оркестр вслед за красноармейцами мы прошагали через город с палками на плечах вместо винтовок — полуодетые, обросшие, голодные.

В гарнизонном поселке комиссар вскочил на стол и произнес пламенную речь. Он приветствовал нас, как братьев, приказал выдать одежду и обувь, хотя у самого обуви не было. Для обеда он выделил овцу и предложил нам приготовить свою национальную еду, что нас очень тронуло.

В августе 1921 г. некоторым из нас предложили выехать из Ташкента в Москву. Мы поселились в доме у памятника Пушкину. Там помещался Коммунистический университет трудящихся Востока. Тогда и произошло самое значительное событие в моей жизни.

Однажды преподаватель объявил, что мы, группа из 17 человек, приглашены в Кремль. Там нас встретил подтянутый человек в военной форме, М. Бородин, и проводил в комнату ожидания, а вскоре вернулся очень оживленный и провел нас к товарищу Ленину.

Об этой встрече я вспоминаю почти 50 лет, многие детали вижу, как сейчас, но мы были потрясены неожиданностью, слишком молоды и, признаться, немного растерялись, а иначе бы записали и запомнили каждое ленинское слово.