Семилистный клевер (СИ)

— Слушай, я это, не злюсь, — скороговоркой произнёс Эдвард. — Я думал, ты злишься.

— На что? — вскинул брови Рой.

— Ну… на всё.

Рой дёрнул уголком рта. На улыбку это мало походило.

— Чёрт возьми, Эдвард, — он прерывисто вздохнул и прикрыл рукой глаза. — Я думал, я тебя больше не увижу. Что мне придётся разгребать завалы, чтобы вытащить твоё тело. Если бы это случилось, я… Я не знаю, что бы я делал.

В носу вдруг защипало. Эдвард облизнулся, и на языке осел солоноватый привкус.

— Вообще-то, я думал о том же, — тихо сказал он, подойдя к Огненному вплотную.

Эдвард бросился к нему в объятия и только прижавшись к груди, услышав стук чужого сердца, окончательно убедился, что Рой жив. Огненный вздрогнул, когда он случайно задел раненую руку. Эдвард понимал, что глупо думать, будто Рой может исчезнуть, если его не держать, но не мог по-другому.

Они сидели так, пока на улице совсем не стемнело.

— Я так испугался, — вдруг вырвалось у Эдварда. — Он так на тебя выскочил, так выскочил! И эта алхимия, а там ещё и дождь…

— Тихо, тихо. Он больше никого не достанет.

Эдвард сделал длинный вдох.

— Правда?

— Слово алхимика.

Эдвард отстранился и посмотрел ему в глаза.

— Вы уже закончили «не разбираться»? — вдруг раздался из-за двери голос Альфонса.

— Ал, ну ёкарный бабай! Ты всё слышал, да?!

— Не всё, — показавшись на пороге, возразил брат. — Совсем немножко. Мы тут с Ризой в кафе на первом этаже сходили, во-от…

Фыркнув, Эдвард с размаху плюхнулся сбоку от Огненного. Рядом мог поместиться ещё один человек, но Альфонс глянул на него с таким недоумением, словно он занял всю кровать, растянувшись звёздочкой.

Брат предпочёл кровати табуретку, которую подтащил ближе.

— Я просто подумал, мы ж все там не поместимся, — объяснил Альфонс, повернувшись к Ризе.

— В смысле не поместимся? — Эдвард завалился на спину, раскинул руки в стороны, измеряя расстояние, и снова сел. — Да всё мы тут поместимся, иди сюда!

Спрыгнув с кровати, Эдвард подскочил к нему и потянул за руку. Альфонс упирался, но больше для вида, и через минуту они вдвоём взгромоздились по правую руку от Огненного.

— Рой, ты ж не против? — запоздало спохватился Эдвард. — Риза, Риза, иди к нам!

Ночь расползалась за светлыми шторами чернильной кляксой, впитывая, как промокашка, отдалённый гул поезда, смех Роя и мягкий голос Ризы, обволакивая дремотой и теплом.

Где-то заливался трелями соловей.

На часах было восемь вечера.

***

Ночь окутывала Централ сизым туманом. Фонари вспыхивали в нём, как глаза дикого зверя на полуночной трассе, но смертные спешили под них с суетливостью бабочек-однодневок, чтобы спустя пару минут разлететься по кафе, ресторанам и домам с не самой добродетельной репутацией.

Энви наблюдал за ними с высоты пятиэтажного здания, скользя взглядом по светлым улицам, пухлым кронам деревьев в городском парке и белому обелиску больницы. В большинстве палат свет уже погасили, но несколько окон на третьем этаже ещё светились.

Крайняя правая палата принадлежала Огненному алхимику. Верная гончая фюрера сейчас зализывала раны, покалечивший её пустынный шакал находился в тюремной больнице, а за пару палат от него должен был сидеть Багровый Лотос.

Энви лично распорядился, чтобы их держали так близко. Они уже знали друг о друге, и Энви не терпелось увидеть, кто же первым перегрызёт прутья и вгрызётся врагу в глотку.

Людишки внизу мельтешили и мельтешили. Беззаботные, весёлые… свободные.

Энви покосился на густую тень у конька крыши. В самой её глубине гомункулу почудилось движение.

Прайд?

Энви вглядывался в тень секунд с десять, пока за границу тени не выползла крупная бабочка. Люди называли её «мёртвой головой» из-за светлого пятна между крыльями: им оно напоминало человеческий череп.

Энви сцапал её в одно мгновенье.

— Расползалась тут, — бабочка затрепыхалась, но Энви не дал ей вырваться. — Я из-за тебя вспомнил этого теневого уб…

— Опять ругаешься? — послышался за спиной женский голос.

От этого голоса по рукам пробежали мурашки. Одно присутствие Ласт действовало на него, как ударная доза опиума, после которой его вдобавок шарахнули током.

Сестра подошла к нему, постукивая каблуками по черепице. Энви едва глянул на неё и снова уставился на добычу. «Мёртвая голова» сучила лапками и крыльями, но не могла выбраться из-под его пальцев.

— Глаттони не с тобой?

— Он отдыхает, — положив руку ему на плечо, Ласт склонилась над братом, чтобы разглядеть бабочку. — Привыкает к душам нового камня.

Энви щёлкнул насекомое по светлому рисунку на тельце.

— Мне, кстати, тоже новый камень не помешал бы.

— Разве ты не говорил об этом с Отцом?

Энви помотал головой. Каждый раз, когда ему приходилось заикаться о подобном перед создателем, у него пересыхало в горле и немели губы. Отец терпеть не мог, когда кто-то впустую тратил его ресурсы, а Энви чаще всего растрачивал камень по таким мелочам, что и вспоминать стыдно.

— Ну глупый, — вздохнула Ласт, присаживаясь рядом. — Он же знает, на кого ты потратил души.

Приобняв за плечи, сестра притянула его к себе. Энви забурчал для приличия, но не отстранился. Ладонь защекотали крылья «мёртвой головы».