Семиовражье часть 2. Крестовый поход начинается в полночь

-Значит, вы можете видеть будущее? Вот вам и мой ответ, как вы получаете знания. Единственное ваше изобретение – Бельтар - машина, обеспечивающая вас энергией, перемещающая вас в пространстве и времени. У вас огромный космический флот – вы не забросили его, хотя переходы через порталы занимают меньше времени и намного дешевле. Причина проста – они действительно изобретены вами, и вы еще испытываете их, толком не зная как ими пользоваться, в то время как чертежи и описание звездолетов украдены вами с какого-нибудь завода из нашего будущего, где их выпускают серийно – то есть они уже доведены до ума полностью, и вам остается их лишь копировать, не опасаясь, что эта техника подведет вас.

Джакар только отмахнулся

-Но бельтар работает на хермисплюре. А от него то вы собственно и плясали – так что нет причины – нет и следствия.

Ивану Андреевичу тоже поднадоел спор, но он выложил еще факты.

-Вашу примитивность в общественном плане выдает то, что власть у вас наследуется, государство является феодальным, а народ находится в рабстве. Рабовладельческий строй не способствует науке. А что двенадцать тысяч лет назад на Земле бычку молились, так вы, и сейчас вино из черепов пьете.

У Джакара было много возражений, но все они опирались на земную историю, неизвестную Новгородскому послу. Он просто сказал

-У нас есть и империи, и республики, даже пара коммун есть на Шебрании, так что доводы ваши не приму.

Немного посидев, он чуть не подпрыгнул – до него дошло то, что Иван Андреевич в чем то прав. Но из его высказываний следовало совсем не то, что шебраны с помощью перемещений в пространстве-времени воровали чьи то идеи или напрямую чертежи. Выходило, что шебранскую историю кто-то весьма активно изменял, и он, Джакар Джойстер, тоже находился в этой самой измененной истории. Он посмотрел на посла с полковником и задумался.

Так же, как и они, он мог быть в конце своей жизни. Он сам рвался всеми путями остановить архистратига Иоанна, спасая свою собственную жизнь, но сейчас где-то и кто-то может также идти и разыскивать того, кто изменяет шебранскую историю. Уничтожив его, тот некто лишит Джакара всей его жизни, даже память о ней исчезнет. Кем он тогда будет? Не только Джакара – он лишит целую планету огромного пласта истории, всех этих лет, страданий, радостей, достижений побед и поражений – их просто не будет. История будет другой.

Ради чего архистратиг и тот, что кромсает шебранскую историю, взялись за свое дело? В этом и лежит разгадка на всю ложь и недомолвки радетелей, которыми они его осыпали со всех сторон.

Нужно думать и ждать, ждать пока распахнется этот чертовый портал, пока не проговорится один из радетелей, пока все не придет в норму.

Земля. Измененная реальность 27 июля 1905 года.

«Николу Мирликийского» заволокло черным дымом разрывов. На его борту сквозь копоть и клочья краски еще виднелась золотая славянская вязь – «по воде аки посуху», а орудия изрыгали пламя. Из папского броненосца, тонувшего рядом, вылетали клубы дыма, расстилавшегося по воде, и он создавал русскому крейсеру хорошую дымовую завесу.

Каперанг Руднев оценивал исход боя – семнадцать тяжелых римских броненосцев погибли, причем двенадцать из них перевернулись на киль от совершенно ерундовых пробоин – предсказание боярина Ивана сбывалось. Миноноски папы жалобно толпились вокруг трех выживших броненосцев, византийский «Антропос» шел с «Николой» в кильватере и продолжал стрельбу.

Сколько человек погибло на крейсере, было неизвестно, многих просто смыло в море и они кричали что-то вдалеке, где их пытались подобрать спущенные на воду катера.

Надстройки превратились в рвань металла с острыми зазубренными краями, а трубы, дающие крейсеру мощь и скорость, были порублены и изрешечены. Наверняка и на «Антропосе» было то же.

Бой постепенно затихал и арабская эскадра отходила в сторону Египта. Агаряне потеряли не больше трех кораблей, и могли быть довольны – теперь папской эскадре при любом исходе прямая дорога обратно в Остию – на долгий, кропотливый и капитальный ремонт.

«Три Рима идут в поход…» вспомнилась пламенная речь Иннокентия в Латеране. Как там было сухо, уютно, орган играл что-то возвышенно. А тут на тебе – попал Папа под снаряды.

Всеволод Федорович послал вестового вниз – удостоверится, цел ли посланник. Пока тот бегал, он молча рассматривал мешанину, плавающую по морю – всё, что было в кораблях и могло плавать выбросило врывающейся в корабли струей воды наружу. Сейчас стало понятно, с какой роскошью обставлены кают-компании папских броненосцев – отнюдь не с монашеской. Тут плавали резные столы, крытые перламутром, обломки шкафов, кроватей с балдахинами и прочим антиквариатом, гордо тонущим среди матросских сундучков, обклеенных пикантными картинками. За все эти вещи цеплялось несколько тысяч человек – экипажи потонувших броненосцев, их собирали, и развозили по выжившим кораблям, но они не кончались – море было покрыто их головами с открытыми в призывном крике ртами.

Вестовой встревожено вытянулся, взбежав на мостик

- Разрешите доложить, господин капитан первого ранга!