Семиовражье часть 2. Крестовый поход начинается в полночь

Джакар мог себе представить, как вертолет, поднявшись до уровня воды, и выбросивший их катапультой сам захлебываясь сейчас тонет, а в нем сидит Шиншилла. Нет, этого быть не может – как только сработала катапульта, она опустила вертолет на землю, успела перед тем, как портал захлопнется.

Катер подошел к высокому борту «Антропоса» сверху кричали греки, спускающие в катер штормовой трап. Перед самым катером зияло отверстие диаметром около метра, через него виднелось закопченное нутро угольной ямы крейсера, и где-то вдалеке падал свет от второй пробоины. Джакар сказал Ивану Андреевичу, что удобнее попасть на корабль через эту дыру. Он перевел византийскому офицеру, но тот покачал головой и, подойдя к пробоине, стругнул об ее край толстую палку, продемонстрировав срез русскому посланнику – при сильной качке лезть в отверстие с бритвенными краями было небезопасно.

Оказавшись на палубе, Иван Андреевич истово перекрестился и облобызал икону, которую держал византийский поп, размахивающий кадилом. Джакар его примеру не последовал – его подняли с помощью петли и скоро отнесли в лазарет – к остальным безногим и безруким, обожженным и израненным.

Капитан Руднев встретил посланника довольно прохладно. Попросив офицеров корабля покинуть кают-компанию, он смачно выразился.

-Как это понимать, Иван Андреевич! Сейчас я не знаю, что делать - посадить вас в каюту под арест или, разделив с вами вину, продолжить идти в кильватере за Папой. Отданный вами приказ представляет собой объявление Республикой войны всему арабскому миру. Извините, что не по чину вас отчитываю, но даже вы не можете решать подобные вопросы. Я понимаю, вам это решение не просто далось – честно скажу, за день вы лет на пять постарели.

Боярин Иван удрученно сидел в кресле, размышляя.

- Приказ о начале локальных военных действий в моем ведении, Всеволод Федорович. К тому же мы лишь защищались – арабы обстреляли нас первыми.

-А какого черта наш крейсер шел в составе боевой папской эскадры?

- Так требует политика. В дальнейшем, я считаю, что… - Иван Андреевич хотел сказать, что скандал можно замять, с арабами, хоть и победившими, но со страхом ожидавшими новый крестовый поход, можно договорится, но сознание его снова выключилось, и он произнес жестко и властно.

-«Никола Мирликийский» идет с Римской эскадрой, а я передаю телеграмму на Мальту, о начале боевых действий. Я думаю, вернее сказать знаю, что византийский посланник поступит таким же образом, и наши свежие силы уничтожат арабскую эскадру. Я еще раз повторяю, что решение локальных конфликтов с применением военной силы Республики входит в мои полномочия, и вы Всеволод Федорович должны четко выполнять мои указания, тем более что ответственность за них в любом случае несу я один.

Руднев откинулся в кресле и смотрел на иллюминатор. Сейчас, пока светит солнце, он не сможет свободно покинуть эскадру, но впереди ночь, а «Никола», даже с полуразрушенными трубами даст добрых двадцать узлов хода.

Запирать боярина тоже пока рано, нужно дождаться ответа Республики.

Руднев встал и, подойдя к Ивану Андреевичу, положил ему руку на плечо.

-Идите, отдохните, Иван Андреевич, такие решения не принимаются сгоряча. – И только сейчас заметил проявляющуюся на голове боярина лысину. Капитан хорошо видел до начала боя, как внизу по палубе прогуливался боярин – лысины у него не было, а была изрядная черная шевелюра.

Между тем Иван Андреевич встал и, коротко поклонившись, направился в свои апартаменты. Руднев вызвал начальника корабельной полиции Струцкого и передал ему стакан, из которого пил боярин.

-Константин Сергеич, друг любезный, будь добр, разузнай, что за человек его держал в руках, вы ведь мастера по пальцам человека узнавать!

Струцкий осторожно взял стакан салфеткой и расшаркался

-А как же, система новая, патентованная, но пока ни одного сбоя не было, лучше, чем по фотографии определяем, кто есть ху.

-Ты что это, Константин Сергеич, английским занялся? А толку? – латынь учи или нахуатль, а английский нам не к чему.

Струцкий замялся

-Шекспира прочитать хочу. Был в Англии такой писатель, да на русский еще весь не переведен, а писателище замечательный.

Руднев махнул рукой

-Выйдешь в отставку – хоть Шекспира, хоть вампира, переводи, а мне сейчас, того, кто из этого стакана пил, найди да выложи.

Руднев насторожился. Давно знавший Ивана Андреевича он не мог не заметить в нем решительных перемен. Быть может боярин Иван давно сидит в одном из папских замков, клопов кормит, а этот с лысиной – ловкий двойник-иезуит, подставленный Папой, чтобы втянуть русских в крестовый поход. В то, что Иван Андреевич с легкостью втянет Республику, в непонятную и бесцельную войну, Рудневу не верилось.

Лазарет.