Семиовражье часть 2. Крестовый поход начинается в полночь

После он наблюдал, как матросы разбредались по палубе, тихо проходя в орудийные башни, становясь у легких орудий. Орудия расчехлили, и делали вид, что чистят их, но их стволы медленно поворачивались вослед корме «Фомы Аквинского». А катер все не возвращался.

Руднев видел его, болтающегося на тросах у борта «Антропоса», экипаж держал его под парами, как вдруг там началась какая-то свалка и митральезы осыпали катер градом пуль. Руднев перекрестился и крикнул в трубку

-Лево руля, полный назад!

Крейсер выскочил из кильватера и стал поперек на пути следования «Антропоса» - рискованный маневр, рассчитанный на то, что «Антропос» отвернет и выйдет из кильватера. Было видно, как там уставшие матросы забегали, бросились к орудиям, но русский крейсер был давно готов к бою, и, продолжая кормой выходить из кильватера, запутывая противника, произвел по «Антропосу» несколько залпов. Били с ближней дистанции, так что почти все снаряды попали. «Антропос» снова загорел, и на месте его самого мощного бакового орудия торчали из палубы какие-то металлические балки.

Жалея уничтожать дальше византийцев, Руднев приказал, держа под прицелом броненосцы, по дуге отходить к курсу на Никозию. На головном броненосце расцвели флаги – на русском корабле бунт, посланник в опасности. Жерла папских орудий направились на «Николу», и флаги, сменясь, приказали русским застопорить машины и сдаться на милость Папы. Посланника Папа теперь берег как зеницу ока, свой крестовый поход он решил довести до конца.

Руднев на это приказал увеличить ход, но остальные корабли разворачивались за ним, а юркая миноноска выпустила предупредительную торпеду прямо перед форштевнем крейсера.

После короткого совещания на «Николе» решили принять бой. Руднев ругал только себя – крейсеру следовало покинуть кильватер еще до начала сражения с арабами, а сейчас – бой не бой – махание кулаками после драки. Но многие верили, что выведя сейчас крейсер, и передав посланника суду в Республике, они еще могут предотвратить войну.

Двое на одной ноге

В железной коробке лазарета попадания русских снарядов раздались, как гром, что то посыпалось сверху и погасло освещение. Встревоженные раненные всполошились, кричали, матерились наверное, по своему.

Семен схватил Джакара за руку

-Наши бьют. Я свои орудия не перепутаю.

Джакар не раздумывая привлек его голову к себе и зашептал

-Сейчас тогда нас греки рвать начнут, в клочья. Давай, собираем свои обрубки, и мотаем отсюда, пока свет не включили. - Голова утвердительно закивала, и инвалиды поползли к выходу.

В коридоре тускло светили лампы, Семен пытался прыгать на одной ноге, все причитая, Джакар полз. Вокруг царила пустота – все были на своих местах, согласно боевому расписанию, фельдшеров и врачей так же не было.

Вскарабкавшись по железному трапу, они оказались на палубе. На носу судна полыхал пожар, прямо над ними били куда-то короткими очередями митральезы. Семен указал Джакару на разбитую шлюпку, мотавшуюся на канатах.

-А сможем?

-А куда деваться?

Лодка плюхнулась на воду, за ней бросились беглецы. Вынырнув, Джакар услышал мат Семена Кузьмина – море жгло его ногу, как папский костер еретика. Над головами проскочил луч прожектора, но больше к ним не возвращался – в горячке боя их не заметили.

Лодка криво качалась на волнах далеко позади, а эскадра во всполохах огня удалялась, меняя курс на Никозию. Горевший «Антропос» вначале хорошо освещал море, но с его уходом, стало темно, как в могиле. Чертыхаясь и крича друг другу, чтобы не потеряться, инвалиды плыли, как им казалось в сторону лодки.

Лодка, казалось сама, выплыла из темноты и нависла над пловцами черным прострелянным бортом. Джакар подтянувшись на борту, чуть не перевернул ее, но влез и помог Семену. Тот, еле отдышавшись, перевалился на нос и открыл небольшой лючок в носовой коробке.

-Тьфу ты, мать твою яти!

-Чего там? - спросил Джакар, переползая ближе к нему.

-Да не ползи ты сюда, шлюпка на киль станет. Тут нету воды!

-Ну и что? – не понял Джакар.

-А то, что пить хочется – греки нас водичкой что-то не побаловали. А завтра еще хуже будет, когда солнце встанет. Лучше уж бы разорвали нас греки, зато недолго помучались.

Джакар хотел сплюнуть за борт, но понял, что во рту у него сухо.

-Хочешь умереть – вон прыгни за борт, и на дно камнем.

Семен сел. – Не шути так братишка. Выживем.

«Никола Мирликийский» агонизировал. Папа, потерпев сегодня полное поражение, отыгрывался вовсю.

Шанс был - мощные паровые машины и хороший ход могли спасти крейсер, но попавший в корму четырехсотмиллиметровый снаряд перебил паропроводы, и крейсер остановился, да так, что оказался повернутый кормой ко всей эскадре. В результате баковое орудие в бою не участвовало, и папа, отозвав миноносцы, решил покончить с русскими артиллерийским огнем.

Крейсер тонул, вода, поступавшая в него через множество пробоин, уже не успевала откачиваться помпами, пластыри под ураганным огнем подвести к пробоинам было невозможно. Орудия одно за другим выходили из строя и превращались в груду металла.