Семирамида. Золотая чаша

Такого рода маскировка была ясна всякому, кто вырос в Ассирии, но — удивительное дело! — мало кто позволил себе посмеяться над царским приказом. Шурдан, с ощутимым холодком в груди воспринявший это известие, приказал своим людям повсеместно высмеивать слабость «узурпатора», отдавшего себя и власть в руки женщине. Мятежный принц приказал своим людям «воспрянуть духом и еще решительнее сплотиться в борьбе за правое дело».

Шаммурамат за несколько дней очистила ставку от всякого рода горлопанов и доброхотов. Ее решимость взять на себя полноту ответственности вполне устроили не только нового царя, но, как ни странно, и Нинурту. Шамши, всю жизнь привыкший подчиняться чужой воле, охотно исполнял ее советы. Нинурта заявил, что гражданские дела его не касаются, тем самым косвенным образом подтвердив право жены на лидерство. Он, кстати, первым предложил отсидеться за крепостными стенами Ашшура. Шамши и Нинурта были единодушны в том, что Калах им не удержать. В столице было слишком много сторонников Шурдана. Единственным спасением представлялось отступление в Ашшур.

Шаммурамат с ходу отвергла это предложение.

— Это не выход! — заявила она. — Надо действовать, а не отсиживаться в обороне. В первую очередь попытаться привлечь переселенцев на свою сторону. Для этого великий царь, — она обратилась к Шамши, — в добавок к изданному указу должен объявить — когда законность будет восстановлена, он отменит все дополнительные поборы. Налог ни в коем случае не будет больше того, что был назначен Ашшурнацирапалом и Салманасаром. Никто, ни местная община, ни храмы, не имеют права требовать с переселенцев оброк или исполнения каких-либо повинностей без разрешения центральной власти. Гражданство будет представляться в прежнем порядке — первое поколение за личные заслуги, второе по праву рождения.

Вопросы, касавшиеся планов предстоящей кампании, были вынесены на совещание, на которое Шаммурамат допустила только проверенных командиров царского полка, двух командующих городскими эмуками и командиров конных отрядов, в том числе и Партатуи-Бурю.

Прежде всего, женщина потребовала от нового туртана разъяснить, чего можно добиться, отсиживаясь за крепостными стенами Ашшура?

Нину развел руками.

— Шами, ты не понимаешь, в Калахе слишком много тех, кто зависит от Шурдана. Мы не сможем заткнуть им глотки, следовательно, не исключено предательство. Ашшур — моя вотчина, там все единодушны в поддержке законной власти.

— Я не о том, — возразила Шами. — Зачем вообще нужно отсиживаться за крепостными стенами?

— Нам не выдержать столкновения в поле. Мы вынуждены отступать! — объяснил Шамши. — Что у нас есть? Пятнадцать тысяч пехоты и двенадцать тысяч конницы. Колесниц раз — два и обчелся. Саперных частей нет, припасов мало. Мятежники окружат нас и перестреляют из луков.

Шами возразила.

— Вы берете пример с Бен-Хадада, однако Ашшур — это не Дамаск. Его можно взять, значит, его возьмут. Как только Шурдан приступит к осаде, Бау дожмет отца, и вавилонский корпус поспешит ему на помощь.

— Что ты предлагаешь? — спросил Нинурта. — Дать сражение в поле? Имея такое численное преимущество, они перестреляют нас еще до того, как бросятся в атаку.

Буря осмелился подать голос.

— Это в том случае, если мы будем стоять на месте. У них же нет конницы! Если мы будем вести огонь верхом, еще неизвестно, у кого первого не выдержат нервы. Всадник выше пехотинца, его стрела летит дальше. Попасть труднее, но по сгрудившейся массе не промахнешься.

Его поддержал самый старший по возрасту командир одной из эмук.

— Это важное преимущество, — подтвердил он, затем спросил. — Чего боится наша пехота?

Он сам себе ответил.

— Ассирийская пехота никого и ничего не боится, ведь у нашего воина есть все, что есть у противника, а умения и опыта у него куда больше чем у паршивого сирийца или дикого горца. Но вот с чем ассирийский воин никогда не сталкивался в бою — это со стреляющими на ходу, конными лучниками, способными действовать сплоченно, организованной массой. А я сталкивался со скифской атакой. Никому не пожелаю попасть под их огонь.

— Они все это испытали в Сирии! — воскликнул Нинурта.

— Нет, благородный туртан. Одно дело — наблюдать со стороны, другое — испытать на себе. Помните, как они насмехались над всадниками, которые после каждого выстрела падали с коней. Теперь им будет не до смеха.

Его мысль развил старший из командиров царского полка.

— Дельное предложение, но оно не решает проблему. Победа добывается только в результате прямой атаки, в рукопашном бою. Учтите, у врага нет не только конницы. У врага нет воспитанницы Иштар…

Тут произошло то, чего никогда не бывало в ассирийском войске. Шамши-Адад, Нинурта, присутствовавшие на совете офицеры — все как один перевели взгляды на Шаммурамат.

Сердце у нее дрогнуло, но Иштар, следившая за ней с высоты, подсказала — не робей! Веди к победе!

Шамши-Адад обратился к женщине — Что будем делать?

— Искать решение.