Семирамида. Золотая чаша

Вот кого он никак не рассчитывал встретить в кругу приближенных к царю людей, так это известного в Вавилон чудака и знаменитого составителя гороскопов Набу-Эпира. Мардук-Закиршуми, лишенный главного своего предсказателя, наверное, похудел с горя. Мысль сработала без промаха — уману являлся учителем скифянки, следовательно, без ее протекции его никогда не перетащили бы в Ашшур. Выходит, даже после того, что случилось в лесу, она здесь в фаворе, поэтому ни в коем случае нельзя начинать с обвинений в ее адрес.

Начнем с Бен-Хадада.

Вдохновленный близостью неотвратимой расправы и презрением окружавших царя сановников, Сарсехим с порога сообщил великую тайну — царь Дамаска явился из страны мертвых. Он — злобный Лабасу, порождение Тиамат, он сам порождает демонов. Всякий, кому дорог дневной свет и установленный земной порядок, должен вступить в бой с чудовищем. Небесные боги — игиги помогут герою, с их помощью он одолеет порождение тьмы.

Его ни разу не перебили.

Сарсехим приободрился. Прихлынуло вдохновение, и он, ритмически чередуя слова, повел рассказ о том, как ему, несчастному, лишенному милости богов, пришлось подчиниться сирийскому чудовищу. Затем Сарсехим описал сына чудовища, их логово — оно напоминает мрачную пещеру, сообщил, что их подданные плешивы и разнузданы. Завершил гимном герою, который отважится вступить в битву с демонами и сразить их, как некогда храбрый Гильгамеш одолел громилу Хумбабу. Эти строки показались автору особенно удачными, ведь он умело призвал тщедушного Салманасара расправиться с чудовищным Бен-Хададом.

— Кто, кроме тебя, сын неба! Кто, кроме тебя, надежда мира! Кто кроме тебя, оплот чести!..

Салманасар неожиданно махнул рукой.

— Хватит.

Сарсехим покорно замолчал, не спеша опустил вскинутые руки и, как бы выпуская из себя божественный пар, уронил голову на грудь. Пошатнулся, однако никто не бросился поддержать его, и евнух предпочел остаться на ногах, приберегая такое спасительное средство как падение на колени и лобызание ног, на крайний случай.

Вот что еще успел заметить Сарсехим — это доброжелательный прищур Шурдана и откровенный холод в глазах Иблу.

Салманасар неожиданно сменил позу. Царь привстал, перелег на правый бок и, по — простецки поджав под себя ногу и спросил?

— Чем ты можешь подтвердить свои слова? Почему я должен верить негодяю и предателю? Твой напарник — скиф утверждает, что Бен-Хадад не глуп, город сильно укреплен, у него много союзников.

— Мой напарник, государь, спасает свою шкуру.

— Ардис — старый боец, ему ни к чему лукавить, — вступил в разговор Иблу. — Его ценят в Вавилоне.

Сарсехим обратился к Иблу.

— Он хорош на поле боя, господин, но мы сейчас рассуждаем о другом — имеет ли право отпрыск мира мертвых царствовать в мире живых? С каких это пор подземные боги — аннунаки получили право вмешиваться в жизнь черноголовых, и не обязан ли каждый смертный противостоять им любым доступным ему способом? Ардис храбр, честен, но он чужак, ему трудно проникнуть в наши сокровенные таинства.

— А ты честен? — ехидно поинтересовался Иблу.

— Господину угодно шутить? — спросил Сарсехим. — Где он встречал честного евнуха?

В зале засмеялись, улыбнулся и Салманасар.

Сарсехим почувствовал, что угодил.

— Мы созданы для того, чтобы хитрить, изворачиваться, следить, докладывать… — Сарсехим приказал себе остановиться, но его уже понесло, и он с ужасом продолжил нанизывать слова. — Клятвы евнухов, что ливень в жару. Припекло солнце и вновь сушь. Евнухом следует пользоваться умело…

Неожиданно царь вскочил с кресла. Вавилонянин благоразумно рухнул на колени.

— Встань, — отмахнулся от него повелитель. — Ты не глуп, язык у тебя подвешен, но ты не привел ни единого доказательства чуждой миру живых природы Бен-Хадада.

Сарсехим поднялся, отряхнул несуществующую пыль с прикрытых долгополой туникой колен. Салманасар удивлено проследил за его руками — такого рода простота в присутствие царя царей могла стоить головы, однако Сарсехим не промахнулся.

— Великий царь, неужели Ардис не упомянул о том, что случилось с несчастной Гулой?

Салманасар заинтересовался.

— А что с ней случилось?

— После того, как был проведен свадебный обряд Ахиры и Гулы, Бен-Хадад сделал ее своей наложницей.

— Ты лжешь? — повысил голос царь. — Вавилонскую принцессу, младшую сестру моей супруги, сделали наложницей?

— Я говорю правду, повелитель мира.

Шурдан подал голос.

— Мне тоже донесли об этом.

— И ты молчал?

— Я ждал подтверждения. Евнух подтвердил эти сведения.

Салманасар задумался.

Наследник сделал шаг вперед.

— Мы должны наказать зверя, — заявил он.

В зале зависла тишина.

Сарсехим решил — рисковать так рисковать! — и первым нарушил тишину.

— Твой вопрос, государь, выдает в тебе ищущую света душу. Ты в недоумении, тебе трудно понять злое. Ты ищешь оправдания, потому что трудно поверить, что кто-то в подлунном мире отважится нанести оскорбление твоей родственнице.