Вразумила также жестокая расправа над двумя, переметнувшимися в Гуле, воинами из царского охранного полка, более других уличенными в предательстве. Хазаил, поклявшийся в целле храма Хадада[20]
, что не имеет никакого отношения к тому, что творилось в замке, был оставлен в живых. Бен-Хададу хотелось поверить своему любимчику и он поверил ему, простил его, тем более, что свидетелей не осталось — Ардис и Буря с их людьми сразу по возвращению в Дамаск были отправлены в ассирийский стан. Там, по негласному распоряжению Салманасара, всем, кому было хотя бы что-то известно о случившемся в замке, посоветовали держать рты на замке{16}.Гулу, младенца и Ахиру тайно перевезли в Дамаск. Женщину сразу посадили под замок. К ней приставили Сарсехима, которого она навылет сразила прежней ласковостью и презрением к бытовым неудобствам, но еще более евнуха ошеломил вопрос насчет склянки с зельем, когда-то подаренным скопцу Шурданом.
Сарсехим замер, потом побежал к царю и сообщил о странном желании преступницы. Великий царь похлопал его по плечу и заявил, что он советует вавилонянину получше стеречь доверенное ему зелье, «а то знаешь как бывает — не доглядишь, а человека уже нет». Царь так и не уточнил, кого он имел в виду, но точно не Гулу. К прежней своей любви он потерял интерес, ведь после ранения женщина охромела и разом потеряла многое из своей прежней привлекательности. Кормили женщину скудно — каша, лук, чеснок, кувшин молока и ломоть хлеба на день. Первое время Гула целыми днями тихо плакала, потом занялась своим прелестным личиком, играла с любимой куклой, вежливо просилась по нужде. Глядя на такую покладистость и зная, с кем ему приходится иметь дело, евнух ни разу не заговорил о том, что произошло в замке.
После избавления от ассирийцев младенца и Ахиру продемонстрировали народу.
Народ возликовал — ребенок воистину оказался дарующим жизнь.
Часть IV
Человек брел по пустыне и мечтал. Жара донимала его, мучила жажда, железный ошейник сжимал горло.
Спасала мечта. Человеку мерещился многолюдный праздник, который когда-нибудь устроят на земле. Праздник для всех — верующих и неверующих, для белокожих, для тех чья кожа отливает чернотой и для тех у кого глаза раскосы. Соберутся они все вместе и справят день поминовения, день почитания, день согласия, и каждый поделится с соседом луковицей и куском хлеба…
Человек мечтал о великом чуде, когда все живущие на земле вспомнят о своих долгах и отдадут долги. С каждым, кто попросит идти с ним одну меру пути, все охотно согласятся пройти две. Не будет среди собравшихся настаивающих и упрямых, слепых душой и глухих сердцем, и перестанут люди искать разность в именах, и начнут искать разность в сердцах своих. Блаженны станут страждущие духом, ибо они утешатся. Блаженны алчущие правды, ибо узрят они свет истины. Блаженны плачущие, потому что им утрут слезы. И кроткие, и милостивые, и миротворцы, и те, кого изгоняли за правду — все развеселятся, все возрадуются, ибо обратятся они к тому, что их соединяет и отвернутся от того, что их разъединяет.
Наступит день первый, и все вздохнут спокойно.
Придет срок и для дня второго, когда мы, прежде чем разбрестись по Вселенной, обнимемся…
Глава 1
Из письма евнуха Сарсехима повелителю Ассирии и любимцу Ашшура. (Во время бешеной скачки, когда Партатуи-Буря, пытаясь доставить послание в Ассирию, уходил от погони, верх пергамента подмок и оторвался. Настигаемый сирийцами, он, не раздумывая, направил Славного в воды Евфрата и только тем спасся от неминуемой гибели.)
В письме излагались события, случившиеся на следующий после похода год, когда Бен-Хадад выступил из Дамаска, чтобы наказать царя Израиля за коварство и попытку предательства.