Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

Наконец, добрались до водопада. Горная река, слагаясь из множества мелких ручьев где-то на вершине тающего ледника, пробивая себе путь под скалами и через пещеры, вымывая непрочные породы. Воды сначала собирались в подножии, в огромной чаше пресноводного озера – возле этого озера визжали, пищали, рычали, мычали все птицы и животные, нуждающиеся в пресной воде. Дальше, рассекая надвое по границе живописной долины и непроходимых джунглей, река прокладывала путь к морю, наполняя водой голубую лагуну. Рыбы в ней плавало столько, что ее ловили голыми руками, особенно во время отлива. На сыром илистом дне между наростами местной растительности оставалась не только рыба, ракушки и прочая водная живность, но и заросли морской травы, затянувшие прибрежные воды. Моря или океана – это пока выяснить не удалось. И кто только не жевал ее с утра до ночи! И динозавры, и жвачные млекопитающие, и морские коровы, и птицы всех мастей и видов, и ракушки, прилипшие к мясистым сочным листьям.

Весь мир сошел с ума, когда избавлялся от такого богатства. Если дины собирались в лагуну, все женщины дружно вышагивали за ними, чтобы запастись солью и поискать в раковинах жемчужины. Иные были величиной с кулак, а створки раковин годились на блюдо. Сами же моллюски имели вкус превосходный. А к ракам и крабам даже подойти было страшно – мутировавшие в гигантов, они сами могли напасть на кого угодно, если зазеваешься. Некоторые достигали полутора метров, не считая клешней. И не дай бог наступить на ската или кистеперую рыбу с мощной челюстью, которые часто запутывались в траве, или того же морского ежа, с ядовитыми иглами.

Изнывающие от жары ленивые люди и, против правил, полуживые дины с открытыми пастями, позволяя мухам летать между зубами, валялись на берегу, даже не подняв головы, когда Кирилл, Ян и Макс подошли к честной компании. Кто-то лежал в воде, остужая тело, погружая временами голову, чтобы и она охладилась, кто-то закопался во влажный песок, кто-то спрятался от солнечных лучей за камнями.

– Нет, Кир, твой градусник не врет, – наконец, избавился Макс от сомнений. – Я еще никогда динов такими не видел.

– Эй, народ, кто готовить будет? Голодными останемся.

Нард ответил ленивым молчанием, отмахиваясь от Макса, как от назойливой мухи.

– Я по дороге орехами перекусил… Смотрите, даже сырная плесень засохла, пыль одна… Мартюши из своих домиков повылазили… – Кирилл поднял пару улиток, разглядывая аппетитные по запаху, но какие-то вялые сморщенные тельца, случайно раздавив скорлупу.

– Это не пыль, это споры. Разлетятся, а к зиме снова нарастет. А мартюши, наверное, высохли. Вон, сухая косточка внутри. Давай в воду бросим, посмотрим, оживет или нет?

– Надо бы как-то новый год отметить…

– Ты для начала их с места сдвинь.

– Эй, народ! Я говорит буду, – Макс встал на выступе скалы, примыкающей к водопаду, позволяя воде себя обливать. – Ночью прохладнее будет, надо идти в город. До зимы надо успеть. Дожди начнутся, мы здесь до следующего лета застрянем. А зимой нас тут смоет к чертовой матери. Мы по лесу пойдем, там прохладней.

– Куда, куда? – уточнил Яма Муди, возлежащий в тенечке на сырых камнях, поросших мхом, то и дело посматривая на Орели. Ей одной солнце и жара были нипочем; разморенная, чуть ли не просвечивая, она распласталась на скале в солнечных пекельных лучах, единственная, получающая от жары удовольствие.

– «К чертовой матери» – выражение такое есть, «иди туда, не знаю куда, от меня подальше», – объяснил Никола, бесцеремонно хватая и оттаскивая за ноги двух с половиной метров гиганта. При своей худобе, Яма Муди был не слишком тяжелый, но со стороны выглядело зрелищно. – Я тут лежал, это мое место! – возмутился он, приподнимаясь.

– Вот уже и территориальные конфликты начинаются! – подняла голову Златка, переживая за Кирилла, который попытался сунуться к Горгулю и Горгуле и нарвался на кулак внушительных размеров.

– Эй, крокодилы! Не надо по лицу хвостом! Вы мне яйца отдавили! – возопил Гром, когда два дина дошли до берега и внезапно с разбегу, как это делали все прочие народности, решили окунуться с разбега, не заметив его в прибрежной глине.

Прозвучали редкие насмешки.

– Народ! Вы оглохли? Ночью надо выходит! Днем сдохнем! – продолжил митинговать Макс.

– Ладно, заберу мои вещи, как зайдет солнце. Я иду с тобой, – успокоил его Сеня Белый из воды.

– Снежный человек – раз, кто еще? – грозно вопросил Макс.

– Все идут, отвали! – прорычал один из динов. – Там на всех просторах пращуры резвятся. Сожрут ведь без нас.

– А ты че, бестолочь, за всех отвечаешь? – возмутился Валидол. – Я бы остался. Там, наверное, не прохладнее, чем здесь. Тут море, горы, а там сейчас, скорее всего, пустыня под таким солнцем. А зимой замерзнем.