Семиречинская академия: наследство бабки Авдотьи

После того разговора в доме у Авдотьи Захаровны сразу стало как-то легче. Он уже не винил себя, что как-то незаслуженно перепрыгнул через головы более достойных, обладающих цепкой памятью, особыми знаниями и способностями, усидчивостью и трудолюбием. Будь ты семи пядей во лбу, дверь не откроют, и найдут, если ты рай для ближнего, а он рай для тебя. Но и тогда не всем дано поставить точку прошлому. Человека от животного отличает умение смотреть на небо или внутрь себя. Не потому что без этого ему не жить, но исключительно в силу природной любознательности. Нет ее – и Бога с тобой нет. Он никогда не упускает возможность посмотреть на себя твоими глазами, покопаться в себе, пощупать. А в себя не смотришь, не Бог – живут в земле твой твари и руководят тобой.

Накинув на голову капюшон, Кирилл перешел через дорогу, остановившись у магазина. Странно, почему в голову ему не пришла мысль подарить Светке игрушку? Из окна на него смотрел белый медведь, такого же размера розовый слон, пара кукол и непонятного вида зверек с печальными глазами. Словно его тоже потрепало жизнью.

– Сколько стоит? – кивнул Кирилл на витрину. – Серо-буро-малиновый с бантиком.

Продавщица засмеялась.

– Он как раз малиновый, но чуток выцвел на солнце и пыль насела. Он у нас тут сторожил. Уценили, а все равно не берут. Возьмите тигра? Или зайцев, – продавщица сняла с полки охапку игрушек. – Есть из новых мультфильмов лошарики и пикемоны.

Кирилл поморщился. Если покупатель знает, зачем пришел, к чему выдвигать свою версию покупки. Он кивнул.

– Все возьму! И того, серо-буро-малинового. Не вечно же ему торчать в окне, так последний цвет потеряешь! Медведя, этот горшок с цветочком, тигра…

Спустя мгновение, нагруженный, он уже возвращался, быстро взлетев по лестнице на второй этаж, заглянув в знакомую палату. Светка спала. Соседка хотела что-то сказать, но он прижал палец к губам и быстро расставил игрушки на кресло и на тумбочку, положив серо-буро-малинового рядом, похлопав его об ладонь, вытряхивая вековую пыль. Без пыли он оказался милым зверьком, и даже улыбнулся, внезапно высунув язык и расправив нитки-губы.

Кирилл улыбнулся ему в ответ. Не дело, когда у человека нет детства. Светка не сломалась, а это главное. И пусть напомнят, что прошлое осталось в прошлом, и кто-то ждет. За неделю она порозовела, поправилась, стала похожа на человека. Не сказать, что красавица, но, наверное, симпатичная, нисколько не похожа на мать. Инвалидное кресло для нее заказали, но еще не привезли. Свободных в больнице не оказалось. Он пожалел, что не может набить морду тому гаду, который сломал ей жизнь.

Не, надо было восстановить справедливость!

Кирилл кивнул молча наблюдающей за ним соседке, подмигнул и тихо вышел.

Операция прошла успешно. Сделали все, что могли. Никто и не ожидал такого результата. На пятый день Светка согнула ноги, обнаружив, что они у нее снова есть. Тетка Верка радостно визжала на всю больницу, как оглашенная, прыгая по палате. И сразу после этого в палате воцарилась тишина – вошла Светкина мать с котомкой в одной руке и пакетом в другой.

– Свет, мы рядом, если что, ты позови, – погладила тетя Вера Светлану. – Мы тебя в обиду не дадим.

Кирилл, присел к соседке, рассматривая журнал для вязания.

– Кирилл! – приказала мать.

– Я хочу послушать… Я любопытный! Я не уйду! – усмехнулся Кирилл. – Не мешай мне развлекаться!

– Кирилл! Им нужно поговорить!

– О чем? Я согласен, надо, но не уверен, что Светлана вполне адекватно оценивает ситуацию. И не удивлюсь, если тот гад сидит внизу. Что же, в свитере она сюда приехала? Сейчас просить будет заявление забрать, домой вернуться – тяжело без пенсии, зубы в холодильник не положишь!

Кирилл нагло рассматривал женщину, которая стояла словно каменная. Похоже, он угадал. Светка боролась с собой, из глаз ее снова смотрел на мир затравленный зверек – и столько боли было в ее мыслях, что невольно сам Кирилл чуть было не попал на удочку.

– Свет, я понимаю, – он взял Светкину руку, сжимая ладонь, – тебе как никогда хочется иметь близких, мать, которая тебя родила, чтобы иметь сочувствие, поделиться радостью… Но она не мать тебе, это твой враг. Ты могла бы ходить в школу, участвовать в олимпиадах, встречаться с одноклассниками. Все это время за стенами твоей темницы был огромный мир. И она смотрела на тебя и радовалась, что тебя там нет, что какой-то гад бьет тебя и рвет твои внутренности. И теперь она пришла просить за него, и чтобы ты снова вернулась туда. Тебе это надо? Возможно, если его посадят и накажут ее, разделив их, она быстрее поймет, что все это время не была человеком. Никакой зверь не позволяет себе такой жестокости с детенышем. Ты не о ее чувствах должна думать, и не о своих, человека можно спасти только через раскаяние, а его, как видишь, нет. Слова не отражают сути раскаяния, он в делах, а дела ее таковы, что она будет снова грызть твое горло. Начатое надо доводить до конца.

Кирилл вышел, мимо застывших матери, тети Веры, Мирославы с Олежкой.