Семмант

Мать ее снова вышла замуж, отчим был богат и известен. Когда Адель исполнилось шестнадцать, за ней стал ухаживать друг семьи — партнер отчима по делам с нефтью. Родители ничего не имели против, но она хранила свою девственность, несмотря на ласковые посулы. Потом отчим разорился, и она попала-таки в объятия «друга», который снял ей квартиру неподалеку, свозил на неделю в Ниццу и стал содержать, оплачивая расходы. Она честно пыталась его полюбить, но скоро отчаялась и от отчаяния принялась изменять ему с кем попало. Он однако же все терпел — еще года два или три, пока они окончательно не расстались. Адель уже училась в университете; быстро разочаровавшись в сверстниках, она стала жить с преподавателем химии и почти свела того с ума. Эта история и ей далась нелегко — она бросила учебу, окончательно разругалась с матерью, стала подрабатывать натурщицей и моделью. А потом вдруг попала в Мадрид и там наконец-то нашла себя.

Все случилось будто само собой. Их повезли на фотосьемки в Европу — десять девушек, красивых как на подбор. В первый день и вправду поснимали немного, потом позвали позировать в автошоу, а после без обиняков предложили работу — выезд по вызову, эскорт за деньги.

Девушки хохотали, подшучивали друг над другом, все было весело и очень мило. Никто не отказывался, и Адель тоже согласилась попробовать за компанию. Неожиданно ей понравилось; она попробовала еще — ей понравилось еще больше. Так она стала элитной шлюхой.

Много раз ей предлагали содержание или замужество, но стабильность не интересовала ее ничуть. Она находилась в активной стадии познания себя и своего тела. Деньги являли собой лишь повод; самовыражение — вот что было важно! Когда уже заплачено, можно не мелочиться, можно быть несдержанной и ненасытной. Твоя территория надежно защищена, любой, кому не по силам тебя понять, подумает лишь, что ты старательна и умела. Он будет знать, что он у тебя не один — и не возгордится счастьем в твоей постели. Не станет думать, что он столь хорош, что ты вся таешь от его достоинств — а напротив, будет тебе благодарен… Это немало, как ни крути. Никто, и ты сама в том числе, не заподозрит, что ты продешевила. Что отдала слишком много, не подумав о компенсации. Потому что, цена оговорена заранее, потом уже поздно подсчитывать и сомневаться.

О, Адель… Она была умна, по-своему романтична, порывиста и страстна. Кожа ее пахла медом, а волосы — сладкой травой. Ею, Аделью, желали обладать все. И многие, пусть не все, могли себе это позволить.

Я представлял ее, какой она была в ремесле — разной с разными, но всегда неизменной в чем-то. Видел ее с теми, кто будил в ней отклик, и с прочими, неинтересными ей ничуть. С робкими юношами и взрослыми мужчинами, с постоянными любовниками и клиентами на раз. Я наблюдал — бесстрастно, со стороны — как порой она не скрывает равнодушия, даже и неприязни, граничащей с презрением. Или — как она запрокидывает голову назад, выгибает шею, обнажает влажные зубы. Или — как, оставшись одна, смотрится в зеркало, удивляясь сама себе, размышляя с некоторой иронией: что же дальше? Я знал ее взгляд — томный, с поволокой, или прямой, зрачок в зрачок, будто в схватке за главный приз. Видел ее всю — красивые руки, плоский живот и небольшую грудь, челку, нависающую над бровями, выступающие ключицы, изящную шею. Ее прищур, капризно сжатые губы — маску, чтобы не выдать себя, когда страсть захватывает с головой.

Адель освоила элементы тантры, знала точки на теле, научилась кое-чему из садо. Свои игры она часто начинала с массажа — и те, кто был уже с ней знаком, сами просили ее об этом. Она была умела, уверенна и сильна — мяла ладонями и локтями их жирные спины, плечи, ляжки, пускала в ход колени и ступни. А потом на свет появлялся розовый массажер — одно его жужжание уже вводило многих в экстаз…

Иногда она превращалась в маленькую девочку, смотрела невинно снизу-вверх, стоя на коленях, чуть склонив растрепанную головку. Потом орудовала губами и языком, вновь поднимала взгляд и спрашивала: «Так?»

«Или так?» — продолжала, меняя ритм и способ. Прикидываясь неумелой, только что совращенной.

«Может быть так?» — шептала, готовая всхлипнуть. Это был очень действенный метод. Он давал ей почувствовать свою власть. Порой Адель даже слегка стыдилась: кто кому должен платить? — спрашивала она себя, не лукавя. Мужское тело не надоедало, провоцировало на смелые эксперименты. Ей все было интересно — чтобы этого не стесняться, она запрашивала больше денег. Еще, еще, еще — за это и то, и то… А потом говорила: — Ты такой развратник! Ты видишь, что ты меня заставил делать?!