Семнадцать "или" и другие эссе

Давай проясним ситуацию, - спокойно возразил он. - Я признаю, что ты разделил людей между тобой и мной очень невыгодным для себя способом, то есть максимально великодушно. Практически ты предоставил в мое распоряжение все человечество, за исключением одного, избранного тобой народа, и приказал этому народу истреблять остальных. В результате, члены других народов быстро и массово переносятся в лучший... гм... в лучший мир и заселяют мои отели. Мало того, ты слепил человеческую природу таким манером, что благополучие, в общем, ассоциируется с благонравием, а тяжелые жизненные условия толкают человека на преступления. Одновременно ты создал для людей самые худшие условия существования, какие только можно вообразить. И вот большинство практически по уши вязнет в обманах, злодействах, зависти, интригах и невежестве, не говоря уж о прелюбодействе, которое почти не считается грехом на фоне прочих грехов. Обрати внимание, что я не даю оценки твоей конструкции мира. Я не уточняю, входило ли такое мироустройство в твои намерения или явилось результатом неуменья - я констатирую факт. В этой ситуации лишь ничтожная часть человечества имеет шанс войти в твои прекрасные огороды, благоухающие млеком, кукурузой и наполненные звуками свирелей. Эта часть состоит из тех, кто преуспевает настолько, что не имеет поводов для греха, и тех, кто со страху перед тобой не имеет смелости рисковать преступлениями. За немногими исключениями, твои люди - это либо сытые, либо трусы. Иов относится к сытым. Я не сомневаюсь, что, пока он сыт, он останется верным тебе. Отбери у него благополучие, и в моих реестрах появится еще одна душа.

Иегова слушал его с чуткой подозрительностью. Из всей речи Сатаны он уловил лишь последнее предложение и воскликнул с хорошо разыгранной самоуверенностью:

Пожалуйста! Делай, что хочешь, с его имуществом, семьей и домом, только не трогай его самого. Увидишь, что ничто не поколеблет его верности.

Отлично, - весело ответил Сатана и осушил четвертую рюмку коньяку. - При условии, что ты ему не будешь помогать.

И таким образом сделка была заключена. Иегова вернулся за свой столик, а Сатана на Землю. Он принялся за работу и с величайшей легкостью в течение одного дня организовал следующие события.

Он устроил так, что савеяне увели ослов и волов Иова и вырезали пастухов, а халдеяне увели верблюдов и вырезали еще несколько невольников.

Он сжег молниями овец Иова и последних рабов.

Он истребил десятерых детей Иова.

Иегова с высоты наблюдал за этими мероприятиями и хитро улыбался.

Недурно я сыграл, - буркнул он.

Потому что после всех событий Иов поклонился Богу и благословил имя его. И громко заявил о милосердии Иеговы.

Назавтра в баре СОКОДЛЮТ произошел очередной разговор. Иегова торжествовал. Лопаясь от гордости, он кричал:

Ну, что я говорил? Где теперь твои дурацкие теорийки, которых и так никто не понимает? Что, получил своего Иова, ха-ха? Фигу ты получил, а не Иова! Любо-дорого смотреть, как Иов меня благословляет. Нет, сударь, ты просчитался! Верность есть верность, и точка. Можешь лопаться со злости, а Иов - мой!

Как я уже имел случай заметить, - промолвил Сатана с выражением скуки на физиономии, - мой опыт учит, что, за некоторыми исключениями, твои люди состоят из сытых и трусов. Иов был верен тебе, будучи сытым, а теперь он сохраняет верность как трус. Он слишком боится тебя, чтобы богохульствовать. Признаю, что я недооценил силы его трусости. Но и эта капля терпения испарится, если дело коснется его шкуры.

Пожалуйста, - воскликнул Иегова, потирая руки. - Делай с ним, что хочешь, только пока что не убивай.

И он стукнул по столу с такой силой, что опрокинул стакан с минералкой.

Сатана вернулся на Землю и немедленно заразил Иова дурной кожной болезнью, а также наградил его многими невыносимыми недугами пищевода, почек, сердца, легких, суставов и позвоночника. Иов лежал на пепелище своего дама, корчась от боли, в горе и отчаянии, и хвалил имя Божье. Жена стояла рядом и истерически упрекала его в бессмысленной набожности.

Вот он каков, твой Иегова, - орала она. - А ты еще благословляешь его, отлично зная, что все рассказы о том свете - сказка. Впрочем, если тот свет существует, то он наверняка лучше этого. Хватит! Ты хоть отведи душу, обругай его в охотку!

Дурочка, - охнул Иов, с трудом поднимая голову. - Вся наша нравственность заключается в том, чтобы благодарить Бога не только за добро, но и за зло, которое он нам посылает. Иначе не имели бы мы никакой заслуги: каждый пижон сумеет быть благодарным на благодеяния. А я горжусь тем, что хвалю Бога за то, что несчастлив. Не стану я богохульствовать, я обещал быть верным Господу и сохраню ему верность.

Но зачем? - крикнула жена.

Я уж сказал: чтобы сдержать обещание.

Но если Иегова, которому ты присягнул на верность, оказался злым? Ведь, сохраняя ему верность, ты помогаешь злу.

Все равно, - возразил Иов. - Я храню верность не для того, чтобы творить добро, но для того, чтобы сохранить верность. Тут средство и цель тождественны.