Семнадцать "или" и другие эссе

Государство, в котором трудно отличить порабощение от освобождения.

Государство, в котором распространители расовой ненависти пользуются полной свободой...

Государство, которое затрудняется провести различие между социальной революцией и вооруженным нападением...

Государство, которое знает, чего хочет его народ, еще до того, как он с этим к государству обратился.

Государство, где философы и писатели говорят то же, что генералы и министры, но всегда после них.

Государство, в котором туристские планы городов являются государственной тайной.

Государство, где всегда можно предсказать результаты выборов.

Государство, в котором историки слушаются политиков.

Государство, которое определяет, кто смеет его критиковать и как его можно критиковать...

Это была первая часть. Теперь прошу внимания! - я скажу вам, что представляет собой социализм. Знайте, что социализм - это хорошая вещь.

В 1959-м Колаковский возглавил кафедру истории современной философии в Варшавском университете - вместе с партийным билетом он лишился ее в 1966-м после лекции, в которой подвел итоги десятилетия, прошедшего с октября 1956 года.

После марта 1968 года[7] философу было запрещено читать лекции и публиковаться (этот запрет действовал в Польше вплоть до 1988 года). В том же году он эмигрировал; проработав какое-то время в Америке, в 1970-м он стал профессором в Оксфорде, где отныне проводил основную часть времени.

К 1971 году относится создание «Тезисов о надежде и безнадежности» - текста, который стал своего рода идеологической платформой польского оппозиционного движения. С 1977 по 1980 год Колаковский был официальным представителем польского Комитета общественной самозащиты «Комитет по защите рабочих»[8] за рубежом.

В эти годы он написал и краткую «автобиографию», выдержки из которой мы приводим ниже:

Моя жизнь с преимущественным акцентом на безумном успехе у женщин

Рожденный в семье дворянско-сионистскобуржуазной (мое подлинное имя - Лейба Ксаверий Кс. Гриншпан-Чарторыйский), я с детства питал злобную ненависть к народным массам, Польше, Советскому Союзу и прогрессу. ... Когда в 1918 году наш край, благодаря геройским усилиям Ленина и Дзержинского, наконец обрел независимость, я с позиций диверсанта боролся против справедливого лозунга включения Польши в состав Советского Союза. И в то же время, будучи евреем-кулаком, оторванным от масс, я поддерживал несправедливый на том этапе лозунг включения