SEN. Книга

– Hi! Готов, – в тон ей ответствовал я. Лили открыла дверцу и, кивком пригласив меня забираться в кабину, пошла к противоположной дверце. Я посмотрел на ворота ангара – около них стояла Джо в своём камуфляже. Несмотря на разделявшее нас расстояние, я разглядел в уголках её глаз росинки невыплаканных слёз; в её глазах плескалась такая тоска, что у меня тоже защипало под в'eками. Я помахал ей рукой, Лили проследила направление моего взгляда и едва заметно усмехнулась. Джо как-то судорожно махнула рукой в ответ и отвернулась…

Бедная, бедная Джослин, вот теперь и у тебя по моей вине разбито сердце, а я улетаю, может быть, навсегда…

Я влез на пассажирское сидение

– Надень, – Лили протянула мне лётный шлем, – и пристегнись.

Затем, надев свой шлем, и щёлкнув пряжкой ремня, она подвигала тумблерами и нажала кнопку стартёра. Двигатель чихнул и затарахтел, набирая обороты. Она связалась с диспетчером и получила разрешение на взлёт.

– Борт 301F, ваш курс 3 градуса, эшелон сорок, – услышал я радиоголос. Лили отпустила стояночный тормоз и потянула сектор газа; самолётик покатился по полосе, набирая скорость. Пробежав чуть более двухсот метров, мы оторвались от земли и легли на курс… Сначала я смотрел с высоты 1200 метров на проплывающие под крылом поля и перелески, но потом незаметно задремал (нас немного болтало в воздухе, но меня не укачивает – вестибулярный аппарат в норме); проснулся через час. Летели четыре с половиной часа. В пути я съел чикенбургер из пакета (предложил и Лили, она с усмешкой отказалась), запив минералкой; приземлились в воронежском аэропорту "Чертовицкое" – естественно, Лили виртуозно посадила наш самолётик. Указав мне на здание аэровокзала, чтобы я подождал там, она ушла договариваться о дозаправке нашего воздушного судна. Я зашёл в туалет, потом в буфете купил бутылку пива и сел на скамейку, ожидая. Узнав у буфетчицы пароль к Wi-Fi, подключился и отослал Семёну доработанные фрагменты рукописи. Через полтора часа, заправленные, взлетели и взяли курс на Москву. И уже через два с половиной часа приземлились в Жуковском²⁹.

Лили распрощалась со мной, одарив на прощание пронзительным взглядом, от которого я почувствовал лёгкий холодок под теменем, и осталась на лётном поле, а я двинулся к выходу из аэропорта. И тут вдруг я вспомнил, словно молния сверкнула: я видел это лицо с совершенно правильными чертами и эти карие глаза в супермаркете у нас в Южноморске недели две назад – я столкнулся с этой девушкой на выходе из магазина (её "sorry" и моё "извините" прозвучали одновременно), при этом она так же внимательно посмотрела мне в глаза, и так же повеяло холодом… Не успев решить, что думать по поводу этого открытия, я вышел из здания и сразу увидел Дарью. Она стояла прямо у выхода, на ней была та же кожаная курточка и джинсы, на плече висела дамская сумочка. Даша вызвала такси, и мы поехали в Домодедово – там в аэропортовской гостинице были забронированы для нас два номера… Оставив свои немногочисленные пожитки в отеле, вышли погулять. Погода стояла тёплая – бабье лето… Мы дошли до небольшой рощицы, тропинка вывела нас к круглой поляне.

Я спросил Дарью, почему на их базе все сотрудники – женщины, причём, по-моему, все – незамужние.

– Да, это верно, – подтвердила она, – так удобнее начальству, нет семьи, детей – меньше хлопот, можно не беспокоиться о больничных по уходу за ребёнком и т.д. К тому же в нашем "монастыре" действует такой распорядок: неделю мы живём в наших кельях, только на выходные можно съездить домой, да и то не всегда. Кавалеров у нас не бывает, ты – первый, один на девять девиц, да ты и сам понял, попав в малинник, насколько оказался популярным в нашей обители, – она усмехнулась. – Сдаётся мне, "мать-настоятельница" положила на тебя глаз, так ведь?

Я смущённо промолчал. Правда, по моим подсчётам девиц выходило десять (включая Джо, буфетчицу и Лили), но я не стал поправлять Дашу.

– Ну, девушки у вас все, как на подбор, трудно выбрать лучшую, – попробовал я разрядить ситуацию.

– Но ты же выбрал, – в её голосе слышалась неприкрытая ревность.

Так вот в чём дело! О, женщины, коварство – ваше имя!

– Да, вы – девицы – сама добродетель во плоти. Как нежно и беззаветно любите вы друг друга, как благородно отзываетесь о своих товарках! – с невинным выражением лица съехидничал я. – Ваш институт благородных девиц – это образец общежития. Искренняя сестринская любовь – вот что пронизывает насквозь вашу отшельническую жизнь.

– Ну, да… примерно так, – резюмировала Дарья с улыбкой.

– Да, кстати, я припомнил такую деталь: из всех ваших барышень только Наталья не использует духи, не знаешь, почему?

– Ты очень наблюдателен, Серж; и внимателен к мелочам. У неё нарушено восприятие запахов, какой-то синдром, кажется… Ей духи ни к чему, она и так хороша, – Даша усмехнулась.