Сен-Жермен

Оба они, Жером и Левелье, вели скотский образ жизни. С утра до вечера трудились в типографии, были на побегушках у взрослых печатников, у самого хозяина и его жены. Они обо всем очень откровенно рассказывали… Подмастерьям приходилось вставать в четыре часа утра, открывать ворота, разводить огонь в очаге, таскать воду. Ложились они позже всех – их каморка была устроена на чердаке, – но и по ночам им не было покоя. Досаждали кошки, гулявшие по крышам и орущие так, что, приятели, бывало, до утра не могли заснуть. Этих мерзких зверьков в доме и в соседних дворах расплодилось видимо-невидимо. Как-то они взялись подсчитать их, но дойдя до двух дюжин, сбились. Особенно ненавидели они "серенькую", любимицу хозяйки, самую горластую и капризную. Хуже всего, что и питаться им приходилось тем, что оставалось от живущих в доме кошек. По уговору кормить подмастерьев должны были с хозяйского стола – то, что не доедали мсье Мартен и его жена, должно было поступать в распоряжение вечно голодных мальчишек. Не тут-то было! Остатки трапезы кухарка продавала на сторону каким-то бродягам и проституткам, а подмастерьям кидала объедки, остававшиеся от господских любимиц – жилы, кости, куски мяса, которые оказывались не под силу звериным зубам.

Кошки занимали главное место в разговорах подмастерьев. Парнишки смертной ненавистью ненавидели этих прилипчивых к сильным мира сего, жирующих и наглых животных.

У кого из сметливых парнишек родился план избавления от этих дьявольских выродков, выяснить не удалось. Жером кивал на Левелье, тот на Жерома. Одним словом, однажды ночью пройдоха Левелье, обладавший удивительным даром звукоподражания, взобрался на крышу и до утра мяукал под окнами спальни хозяев. То же повторилось на следующую ночь, и на следующую. Наконец, мсье Мартен не выдержал и потребовал от Левелье и Жерома, чтобы те очистили двор от этих шныряющих под ногами, беспокойных животных. Пройдохам только того и надо было. При этом хозяйка настояла, чтобы негодники ни в коем случае не трогали "серенькую". Оба – и Левелье, и Жаром – горячо заверили её, что за "серенькой" они присмотрят особо.

На следующий день подмастерья улучили момент и, загнав всех хозяйских и прочих уличных кошек во двор, заперли ворота и все двери и принялись избивать зверьков металлическими штырями. Во дворе поднялся невообразимый шум, на который поспешили все работники типографии, а также зеваки, гулявшие в тот час по Латинскому кварталу. Тут же нашлись добровольные помощники, бросившиеся ловить разбегавшихся животных. Те прохожие, кому в двух словах объяснили происходящее и в ком тоже проснулись энтузиазм и жажда справедливости, отправились в соседние дворы и на набережную Сены, стараясь прихватить как можно больше четвероногих тварей. Скоро на улице Сен-Северин собралось столько народа, что казалось, все население квартала бросилось на помощь печатникам.

Двор был забит искалеченными, подыхающими зверьками, у многих были перебиты хребты и лапы. Левелье и Жером орудовали удачно, ни один удар не пропадал зря. Прежде всего, они сокрушили хребет "серенькой" – небольшой боязливой кошке, сглупа вышедшей посмотреть, что творится во дворе. Скоро здесь было некуда ступить, чтобы не вляпаться в погибающее животное, а охваченные пылом жители, с криками и радостными возгласами – только знамен не хватало! – все подносили и подносили обезумевших зверьков.

Тут как раз Шамсоллу угораздило вмешаться – он обнаружил у одного из бродяг кота мадам Бартини. Коту, видно, не повезло попасться под ноги жестокосердечному ублюдку. Жак бросился за ним, догнал во дворе. Там то ли Жером, то ли Левелье уже успели огреть рыжего металлическим прутом. Шамсолла бросился на них, выхватил металлический стержень и в свою очередь вытянул мальчишку вдоль спины.

Тот удивленно завопил.

– За что?!

Ему на помощь бросились рабочие и трудно сказать, что стало бы с Шамсоллой, прижимавшего к себе отчаянно орущего кота, если бы в этот момент во дворе не появился хозяин, встревоженный поднятой в квартале суматохой и представитель властей.