Сэндитон

Это было второе предложение из уст мисс Лэмб, которое посчастливилось услышать Шарлотте с момента их знакомства. Первое предложение звучало так: «Я люблю наблюдать за морскими чайками». Шарлотта нашла это сочетание фраз весьма занимательным и посмотрела на дешевый поднос, размышляя, что же можно сказать о нем хорошего, чтобы поддержать разговор, пока никто снова не помешал.

– Да, Вы правы. У некоторых раковин такая удивительная форма и неповторимый оттенок, – произнесла она, наконец. Это было сказано настолько доброжелательно, что мисс Лэмб решилась продолжать.

– О! Не в этом дело. Я не имею в виду этот поднос. Он довольно грубый и кустарный. Дело в том, что все раковины напоминают мне о детстве. Дома, в Барбадосе, были такие красивые ракушки. Мой отец даже коллекционировал их. Я до сих пор храню их как память о нем. Хотите взглянуть?

Шарлотта согласилась и внимательно слушала, как мисс Лэмб описывала коллекцию отца. Нет, ее интересовали не раковины, а их счастливая обладательница – мисс Лэмб, которая вдруг оживилась, заулыбалась и с головой погрузилась в родную стихию. Она с упоением говорила об экзотических раковинах, пока их беседу не прервал Сидней. На этот раз он позвал их полюбоваться, на совсем уж безвкусную шкатулку из раковин, которую только что купили его сестры. Она была полностью оклеена простенькими ракушками, а на крышке красовалась надпись, выложенная мелкой галькой «Бриншор».

Пока сэр Эдвард пытался что-то сказать о «хрупкой внешности», за которой таится «необузданная страсть» и мучительно вспоминал очередную поэтическую цитату, Сидней молча пустил по кругу забавный ящик. Обе мисс Бофорт согласились, что он прелестен. Мисс Денхэм подумала, что неплохо бы собственных деревенских жителей научить делать такие же сувениры с надписью «Сэндитон». Мисс Бриртон признала, что сувенир довольно мил. Мисс Лэмб несколько поколебалась, и, прошептав – «очень интересно», погрузилась в свое обычное молчание. Шарлотта, радуясь тому, что ей удалось промолчать и ее мнение никому неинтересно, вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд Сиднея.

– По-моему, мы до сих пор не услышали мнение мисс Хейвуд, – сказал он и вежливо поклонился в ее сторону. Теперь Шарлотта поняла, что он нарочно не стал допытываться ее мнения о картинках с водорослями лишь для того, чтобы заманить ее в капкан с кустарной шкатулкой из ракушек. Искренне сожалея о том, что упустила возможность посоревноваться с почти неслышной репликой мисс Лэмб «очень интересно», пожалуй, лучше и скажешь, она, запинаясь, начала утверждать, что уже высказала свое мнение. Но вскоре убедилась, что промолчать на этот раз не получится. Сидней подошел к ней, вручил шкатулку и лукаво посмотрел в глаза. Компания затихла в ожидании.

– О, это очень мило.

– Вы разве не скажете, что в этом предмете нет необходимости?

– В данном случае совсем нет, – ответила она, прикусив губу, чтобы сдержать смех. Она готова была признать, что Сидней перехитрил ее, но боялась взглянуть ему прямо в лицо, чтобы не признавать его полную победу. Она не сводила глаз с ящика, полная решимости сохранить свое право, хотя бы на независимость. Однако, Сидней, также всегда стремящийся навязать свою волю каждому, кого он хотел подчинить себе, продолжал стоять перед ней, пока от неожиданного замешательства, сознавая, что на них смотрят, смущенная Шарлотта уже больше не могла контролировать себя, вздохнула и подняла на него глаза.

Она всегда старалась смотреть ему в глаза спокойно и сдержанно. Но сейчас не успела взять себя в руки и вдруг почувствовала, что улыбается ему и не может отвести взгляд от его дерзких и ласковых глаз.

Когда их взгляды встретились, Шарлотта вдруг вздрогнула от волны противоречивых чувств, накрывших ее с головой. Она сердилась на себя за слабохарактерность и в то же время радовалась, что сегодня сдалась Сиднею без боя, пыталась преодолеть смущение и все глубже погружалась в пьянящее удовольствие от их близости, с каждым мгновением она всё яснее понимала, что попала в какой-то другой, совершенно неведомый ей до сегодняшнего дня мир.

Сидней отвел взгляд и в ее памяти вдруг совершенно четко прозвучали слова, сказанные им утром: «Но разве Вы не примете во внимание инстинктивный зов сердца?» Не это ли зов она услышала сейчас? Может ли такое пригрезиться такой рассудительной и сдержанной девушке, как она сама? Неужели она до такой степени утратила контроль над собой, что покорилась воле Сиднея?