Сьенфуэгос

Его превосходительство Диего де Арана плеснул себе полстакана спиртного из последней оставшейся бутылки, слегка пригубил, не обратив внимания на завидущий взгляд королевского вестового, после чего ответил:

— Не преувеличивайте, дон Педро. Признаю, что некоторые люди выказывают недовольство, но никто всерьез не оспаривает мой авторитет. Не забывайте, что я представляю королевскую власть, а она исходит напрямую от Господа.

— Господа не было с нами в плавании, ваше превосходительство, — со всей серьезностью заявил Гутьерес. Вспомните, что адмирал отказался даже от его представителя — священника.

— Господу не требуется постоянный представитель, — сердито ответил губернатор. — Достаточно и того, что он присутствует везде, где требуется его присутствие.

— Тогда лучше бы он побыстрее явил свое присутствие.

— Он здесь. И он со мной, потому что именно я сейчас представляю королей, — губернатор снова едва приложился к бокалу, боясь потерять единственное удовольствие, связывающее его с далекой родиной, и высокопарным тоном, пытаясь выражаться торжественно, хотя на самом деле вышло фальшиво и напыщенно, добавил: — Будем же великодушны к тем, кто переживает трудные времена, давайте с пониманием относиться к их страхам и слабостям. Возможно, мы с самого начала совершили много ошибок, но мудрый всегда готов их признать и исправить. Я поговорю с недовольными.

— Им не нужны слова. Им нужны земли и рабы.

— И каким же образом я могу предоставить то, чего у меня нет? — дон Диего окончательно потерял терпение. — Мы и так уже не принимаем во внимание волю их величеств, и что они готовы предоставить туземцам, но, в конце концов, все зависит от того, действительно ли это подданные Великого хана или просто какие-то дикари.

— Да ладно вам, ваше превосходительство! — возмущенно воскликнул Гутьерес. — Неужели у вас еще есть сомнения? Признайте же, что адмирал был слеп и совершил ошибку, мы уже знаем достаточно об этих людях, чтобы согласиться с утверждением этого полоумного гуанче: «Мы скорей доберемся до Севильи, чем до Индии или Сипанго».

— Не думай, что я об этом не размышлял, — признался губернатор, понурив голову. — У меня хватило времени всё обдумать и связать концы с концами, я пришел к выводу, что адмирал ошибся в расчетах, но, хотя я в этом и убежден, никогда открыто не признаю.

— Почему это?

— Потому что именно он возложил на меня эти обязанности, — дон Диего сделал широкий жест рукой; казалось, он хотел охватить им не только ближайшее пространство, но и весь остров. — Все упирается в тот, что дон Христофор заявил, будто сможет отыскать западный путь в Сипанго. Но если это утверждение окажется ложным, то и все остальное — тоже, — он многозначительно помолчал. — Включая меня.

— Если он до сих пор не добрался до Сипанго, это не значит, что маршрут оказался неверным, — заметил Гутьерес. — Просто он наткнулся на препятствие во время пути.

— Что за препятствие и на каком расстоянии на самом деле находится истинная цель?

— Этого мы пока не знаем.

— Но это и есть корень проблемы, — заметил губернатор. — Если, как мы предполагаем, эти земли обширны, никому больше неизвестны и никто не установил здесь власть, будет вполне справедливо разделить их между собой и начать возделывать, ведь для всех прибывших их хватит за глаза, — он допил последние капли спиртного и аккуратно поставил бокал на стол. — Но если земель не так уж много, то мы совершим большую ошибку, отдав ее тем, кто ничем не заслужил подобную привилегию, — и он всплеснул руками, словно демонстрируя свое бессилие. — Да кто я такой, чтобы брать на себя такую ответственность?

— Землю просят всего двадцать человек, — сказал Гутьерес. — А здесь ее полно. Так дайте же им землю!

— Дело не в том, сколько здесь земли, дело в принципах. Я подчиняюсь приказам, а мне приказали ждать возвращения адмирала.

— А если он не вернется? Если корабль затонул или адмирал не собрал средств на еще одну экспедицию?

— В таком случае, когда пройдет год с его отплытия, я снова к этому вернусь.

— Они не станут ждать.

— И что ты предлагаешь в таком случае?

— Убить Кошака.

11

Синалинга нежно взяла руку Сьенфуэгоса, трепетно положила ее на свой живот, посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

Они лежали в гамаке, где обычно занимались любовью, чтобы не валяться на земле. Рыжий никак не мог взять в толк, о чем она пытается сообщить, пока индианка не нажала на его руку, смешно сморщив при этом нос.

Испанец подпрыгнул и свалился на землю. Стоя на четвереньках, он поднял ошеломленный взгляд на девушку.

— Ни хрена себе! — воскликнул он. — Ты что, хочешь сказать, что у тебя будет ребенок?

Она лишь молча кивнула, и по выражению ее лица канарец понял, что Синалинга счастлива и горда, что с ней произошло подобное.

— Ну что ж, ладно, — пробормотал Сьенфуэгос, медленно поднимаясь. — И что будем делать?

— Ждать.

В тот же день канарец в задумчивости вошел в хижину мастера Бенито из Толедо, и тот не мог не заметить унылого выражения его лица, а потому насмешливо спросил:

— Какая муха тебя укусила?

— Я собираюсь стать отцом.

Бенито присвистнул.