Сент-Ив

Дорога сделала поворот под прямым углом, и я увидел калитку и начало усыпанного гравием склона; вскоре передо мной показался красный кирпичный дом, выстроенный лет семьдесят тому назад в красивом архитектурном стиле. Его фасад со множеством окон выходил на зеленую площадку и в сад. Дальше я заметил различные хозяйственные строения и верхушки стогов; я понял, что эта барская усадьба в настоящее время превратилась в жилище арендатора-фермера, который мало заботился о ее внешнем виде и о комфорте. Повсюду виднелись следы небрежности: кусты цветущих растений разрослись и перевесились через терновые бордюры, лужки имели неухоженный вид; во многих окнах дома не хватало стекол, и они были безобразно заклеены бумагой. Чаща деревьев, по большей части молодых, окружала усадьбу, скрывая ее от нескромных взглядов соседей. Когда я увидел дом Фенна в это печальное зимнее утро, дождь лил потоками, а поднявшийся ветер налетал порывами и выл, проносясь над старыми трубами. Экипаж уже стоял перед входной дверью, и кучер о чем-то с жаром рассуждал с мистером Берчелем Фенном. Фенн смотрел на своего слугу, заложив руки за спину. Это был человек с неуклюжим, толстым телом, с отвислыми, как у теленка, губами и лицом красным, точно осенняя луна; его костюм — жокейская фуражка, синяя блуза и сапоги с отворотами — придавал ему сходство с солидным фермером-арендатором.

Фенн и кучер, несмотря на мое приближение, продолжали разговаривать, но, наконец, умолкли, выпучив на меня глаза. Я снял шляпу.

— Я имею удовольствие говорить с мистером Берчелем Фенном? — спросил я.

— Точно так, — ответил Фенн и в ответ на мой поклон снял фуражку. Однако его движение было медленно, а взгляд рассеян, как это бывает с людьми, занятыми какими-либо мыслями.

— А вы кто? — спросил он.

— Я вам скажу это со временем, — сказал я. — Теперь же вам достаточно знать, что я пришел по делу.

Фенн, по-видимому, очень усердно пережевывал мои слова — рот его полуоткрылся, маленькие глазки ни на минуту не отрывались от моего лица.

— Простите, сэр, если я напомню вам, что стоит дьявольски сырое утро, — заметил я, — и что уголок подле камина и, если возможно, стакан чего-либо горячего крайне необходим сегодня.

И действительно, дождь превратился в страшный ливень, водосточные трубы дома Фенна положительно ревели; пронзительный непрерывный треск переполнял воздух. Тупость орошенного дождем лица Фенна производила на меня далеко не успокоительное впечатление. Напротив, меня терзало темное предчувствие, страх, который не уменьшался от того, что кучер, наклонясь с козел, смотрел на нас с выражением лица птицы, замершей под влиянием чар. Так молча стояли мы, пока в экипаже не послышалось снова чихания; кучер мгновенно точно переродился, ударил по лошадям, экипаж покатился, переваливаясь из стороны в сторону, и исчез за углом дома. Мистер Фенн пришел в себя и, повернувшись к двери, у которой стоял, сказал мне:

— Войдите пожалуйста, прошу извинения, замок ходит немного туго.

Действительно, Фенн употребил необыкновенно много времени на то, чтобы открыть дверь, она не только была заперта снаружи, но, кроме того, по-видимому, давно не отпиралась, а потому замок еле двигался. Наконец, Фенн отступил, давая мне дорогу, и я вошел в дом; меня встретил тот особенный явственный звук дождя, который раздается только в пустых комнатах. Передняя была просторна и пропорциональна, по ее углам стояли растения, посаженные в вазы; на каменном полу виднелись грязные следы ног, валялась солома. Все убранство комнаты составлял стол из красного дерева, такой, какие обыкновенно ставят в передних. К нему когда-то была прилеплена свеча, догоревшая до конца, горела она давно; я ясно видел это, потому, что следы, оставшиеся от нее, покрылись зеленой плесенью. Под наплывом новых впечатлений мой ум работал с поразительной живостью. Ни в уединенном доме, ни в заброшенном саду, ни в роще не было ни души, кроме меня, Фенна и его слуги: обстоятельства, по-видимому, могли благоприятствовать темному деянию. Мне представилась следующая картина: две плиты вынуты из пола в передней, и кучер в дождливый день закрывает ими мою могилу. Это не понравилось мне. Я почувствовал, что завел шутку чересчур далеко, и она стала небезопасной; мне следовало, не теряя времени, сообщить Фенну, кто я такой на самом деле. Я уже обдумывал, в каких выражениях заговорю с ним, как вдруг сзади меня громко захлопнулась входная дверь. Я быстро обернулся, наотмашь ударил палкой и этим спас себе жизнь. Промедли я мгновение — было бы уже поздно.