Сентябрь

— Какой-то опыт у меня есть. Не так давно я ездил на рыбалку в Сазерленд, а вечером в гостинице было большое веселье. Насколько помню, мы скакали, как дикари, и я прыгал не хуже других. Парочка стаканов виски, и я долечу до потолка.

Вирджиния рассмеялась.

— Ну, а если совсем затоскуете, уверена, будет ночной клуб или дискотека — укроетесь там, — она загасила окурок. — Что скажешь, Алекса?

— Кажется, мне нечего и говорить. Вы уже все обсудили без меня.

— В таком случае проблема решена?

— Какая проблема?

— Ноэлю представится случай познакомиться с Эдмундом, а Эдмунду с ним.

— А-а, поняла.

— Почему же у тебя такой несчастный вид? Мы отлично все придумали, — Вирджиния взглянула на часы, поставила на столик стакан. — Мне пора.

Ноэль поднялся.

— Я подвезу вас.

— Спасибо, но это лишнее, а вот если поймаете мне такси…

Он вышел, Вирджиния сунула ноги в туфли, поправила свой замечательный бант, надела красный жакет. Застегивая пуговицы, она поймала тревожный взгляд Алексы и ободряюще улыбнулась ей.

— Не волнуйся, я все улажу еще до того, как ты вступишь в дом.

— Я о вас с папой. Неужели вы так и не помиритесь? Я просто не вынесу, если вы все еще будете злиться друг на друга и в доме будет ужасная атмосфера…

— Ну что ты, конечно, нет! Забудь об этом. Мы прекрасно проведем время. Да и меня ты утешишь, ведь Генри-то уже уедет.

— Бедняжка Генри! Представить себе не могу…

— Вот и я тоже, но мы с тобой ничего не можем поделать. — Они расцеловались. — Спасибо за угощение.

— Спасибо, что заглянула ко мне. И так замечательно держалась. Вирджиния… он тебе понравился?

— Сказать честно, он неотразим. Надеюсь, теперь ты примешь приглашение?

— Спрашиваешь!

— И купи себе новое платье, Алекса. Персикового цвета.

5

Четверг, 25 августа

Эдмунд Эрд въехал на своем «БМВ» на стоянку в эдинбургском аэропорту как раз в тот момент, когда семичасовой самолет из Лондона вынырнул из облаков и начал заходить на посадку. Он не спеша отыскал для себя местечко, вышел из машины, запер дверь, все это время наблюдая, как снижается самолет. Он всегда точно рассчитывал время и каждый раз получал удовлетворение от того, что не ошибся. Стоять и ждать чего-то или кого-то было не в его привычках, он начинал нервничать. Время не должно проходить даром, дорога каждая минута, и топтаться на месте пять минут, ничего не делая, было для него просто невыносимо.

Эдмунд перешел дорогу и вступил в здание аэровокзала. Самолет с Вирджинией на борту приземлился. Пассажиров ожидали родственники и друзья. Кто-то заметно волновался, другие сохраняли полнейшее спокойствие. Молодая мать с тремя детьми, которые шумно возились у ее ног, не выдержала и шлепнула одного по попке. Малыш возмущенно заревел. Пришел в движение багажный транспортер. Эдмунд стоял, позвякивая монетами в кармане.

— Эдмунд!

Эдмунд обернулся — перед ним был знакомый, которого он чуть не каждый день встречал за обедом в своем клубе.

— Привет!

— Кого встречаешь?

— Вирджинию.

— А я дочку и двух внучек. Погостят у нас недельку. Мы приглашены на свадьбу, и одной из наших девчушек оказана честь — она будет подружкой невесты. Слава Богу, хоть самолет прилетел точно по расписанию. На прошлой неделе я встречал рейс из Хитроу, самолет должен был приземлиться в три, а выбрались мы отсюда в половине шестого.

— Я слышал. Просто возмутительно.

Двери наверху растворились, и первая группа пассажиров начала спускаться по лестнице. Одни искали глазами своих среди встречающих, другие были так обвешаны сумками и пакетами, что и не знали, куда смотреть — то ли под ноги, то ли в зал. Обычная квота бизнесменов, возвращающихся из Лондона с конференций и заседаний. С кейсами, зонтиками, свернутыми в трубку газетами. Один из бизнесменов вполне непринужденно тащил целый сноп красных роз.

В ожидании Вирджинии Эдмунд разглядывал прибывших. По его виду никто не сказал бы, что он волнуется: высокий, элегантный, строгий, полуприкрытые веками глаза, бесстрастное выражение лица. На самом деле он не знал, как они с Вирджинией встретятся.

С того самого вечера, как он сообщил о своем решении отправить Генри в школу-интернат, отношения между ними стали более чем натянутыми. Раньше они никогда не ссорились, у них вообще за всю жизнь не было ни одного скандала. И хотя Эдмунд принадлежал к тому типу мужчин, которые не нуждаются ни в чьем одобрении, сейчас он очень тяготился размолвкой с женой и мечтал о примирении. Он просто не мог переносить ту холодную вежливость, с какой они теперь обращались друг к другу.

Но особых надежд на примирение он не питал. Едва кончились занятия в страткройской начальной школе, Вирджиния упаковала вещички Генри и увезла его на три недели к своим родителям в Девон. Эдмунд надеялся, что столь долгая разлука залечит раны и смягчит Вирджинию, однако каникулы, проведенные в компании горячо любимого сына, только укрепили ее позиции, и она вернулась в Балнед столь же холодной и отчужденной, как и уехала.