Септимий Север. Африканец на Палатине

Прибыв в Рим, Север взошёл на Капитолий, где в храме Юпитера совершил традиционное жертвоприношение. Затем его путь лежал на Палатин, в императорский дворец. Первые же распоряжения правителя оказались радостными для народа: в честь своих побед он устроил вожделенные раздачи денег. Но вот в сенате прибытия принцепса ожидали с немалой и совершенно обоснованной тревогой. И здесь наихудшие предположения сбылись. Его речь не доставила «отцам, внесённым в списки» ни малейшего удовольствия. Чтобы никто не сомневался в сути нового курса, Север прежде всего обозначил свои исторические приоритеты. Он восхвалил суровость и жестокость Суллы, Мария и Августа, назвав их самым надёжным способом правления. А вот божественного Юлия и Помпея Великого он осудил за милосердие, ставшее губительным для них самих¹⁰⁴. Перейдя к конкретике, Север обрушился с упрёками на находящихся в сенате друзей Альбина. Чтобы они не сомневались в обоснованности обвинений, император продемонстрировал их тайные письма, обнаруженные им при тщательном исследовании секретных бумаг покойного цезаря¹⁰⁵. Далее последовала речь в защиту памяти Коммода. И это было неудивительно. Ведь, когда он в 195 году провозгласил себя усыновлённым скончавшимся за полтора десятилетия до этого Марком Аврелием, а сыну своему Бассиану присвоил имя покойного августа, то Коммод стал его «братом» наравне с Вибией Аврелией, благополучно здравствовавшей дочерью императора-философа, отныне «сестрой» Севера. Теперь, в 197 году, Коммод был объявлен «божественным». И Луций с самым серьёзным видом воздал ему соответствующие почести. Зная, что сенаторы потрясены столь грандиозной переменой в его родословной, Север решил свои действия обосновать. «Если Коммод, – говорил он, – и давал повод для негодования тем, что собственноручно убивал диких зверей, то ведь и один из вас, старый консуляр, вчера и позавчера в Остии забавлялся с блудницей, изображавшей самку леопарда. Однако, о боги, он же участвовал в гладиаторских боях! А из вас разве никто не участвует? Зачем же тогда и для чего некоторые купили его щиты и те самые золотые шлемы?»¹⁰⁶

Закончив эту издевательскую и не лишённую юмора речь, сенаторов явно удручившую, Север решил поднять им настроение, неожиданно явив не очень-то свойственное ему милосердие. Он повелел немедленно освободить 35 человек, обвинённых в поддержке Клодия Альбина. А это были люди, далеко не последние в сенате римского народа! Более того, в дальнейшем Луций никогда не попрекал их прошлым, как будто и не было никаких обвинений. Но тут же, правда, император напомнил высокому собранию, что никакой перемены с ним не произошло, что не нужно обольщаться этим нежданным великодушием. Последовало официальное обращение августа, дабы сенат тут же провёл открытое законное голосование и обрёк на смерть 29 других обвиняемых в сочувствии делу Альбина. Среди этих обречённых оказался и незадачливый претендент на Палатин Сульпициан, тесть погибшего и чтимого Севером Пертинакса¹⁰⁷. Уж он-то чем был опасен? Высшей знатью принцепс не ограничился. Нарцисс – тот самый убийца, придушивший выжившего после отравления Коммода, был брошен на съедение львам¹⁰⁸. Своевременная, конечно, кара – спустя четыре с половиной года после совершённого злодеяния! Но, главное же, Север вновь не нарушил данную в сенате клятву. Все 29 «преступников» были казнены согласно приговору самого сената.

Эллий Спартиан в своей биографии Луция приводит иные сведения о его расправах над представителями сенатского сословия. По его словам, без суда и следствия были убиты 42 человека. Более того, он приводит полный список жертв императорского произвола¹⁰⁹. Таковой однако не вызывает у историков особого доверия, поскольку, как установлено, имена казнённых в значительной степени являются вымышленными¹¹⁰. Есть, правда, и исследователи, не сомневающиеся в подлинности сведений Элия Спартиана¹¹¹. Но стоит обратить внимание на такую немаловажную деталь: Дион Кассий, участник этого исторического заседания, сообщает, что судьбу обвиняемых решило голосование. Биограф же Севера, писавший почти два столетия спустя, говорит об убийстве без суда и следствия.

Казнь 29 сенаторов и помилование 35, тем не менее, не означала прекращения преследования симпатизировавших Альбину. Здесь Север решил прибегнуть к услугам доносчика. А, чтобы его сообщениям доверяли, Луций попробовал вовлечь в это грязное дело очень известного и уважаемого в римских верхах человека – Гая Юлия Эруция Клара Вибиана. Тот был консулом в недавнем 193 году. И вот здесь у всевластного правителя нашла коса на камень. Эруций Клар категорически отказался осквернить свою репутацию презренным доносительством. Север уговаривал его, обещая полную безопасность, но гордый консуляр был непреклонен. Покончив с собой, он доказал, что предпочитает смерть бесчестию. Были ещё в Вечном Городе люди, не утратившие древней римской гордости!