Сэр Евгений

В процессе совместного поглощения вина завязался разговор. Если священник ставил во главу своей жизни служение Богу, барон Фовершэм — рыцарский кодекс, то Джеффри оставался простым человеком, со всеми присущими ему слабостями. Говорил он, что думал, а думал он, похоже, только о трёх вещах: о хорошей драке, пышной бабе и крепкой выпивке. Правда, я пытался направить его рассказ на другие, более интересующие меня темы, но, начав что-то объяснять, он тут же сбивался на одну из трёх своих основных тем. Подробно рассказав о достоинствах и недостатках французских и английских шлюх, он только завёл речь об итальянских проститутках, как пришёл отец Бенедикт. Ещё с порога услышав, о чём идёт разговор, тот с ходу начал читать проповедь о грехах человеческих. Некоторое время мы молча внимали ему. Я из вежливости, а телохранителя, судя по мелькавшей на его губах усмешке, похоже, это только забавляло. Время от времени он весело подмигивал мне. Отец Бенедикт, наконец, заметил это и выставил телохранителя из комнаты. Сценка, в которой здоровяка с широкой грудью и чугунными мускулами выталкивает за дверь худенький старичок, выглядела довольно смешно. Уже стоя на пороге, телохранитель весело подмигнул мне ещё раз и под крик запыхавшегося священника: «Изыди, грешник!! Да не ввести тебе больше в искушение слабого!!» — исчез в полумраке коридора.

Всё происходящее очень походило на пьесу, где роли давно распределены между актёрами, которые играют её не один год. Если один искренне обличает, пытаясь наставить на путь истинный, то другой только притворяется грешником, чтобы священнику было кого обличать.

Отец Бенедикт сидел на стуле и всё никак не мог отдышаться. Пока он глотал воздух, как рыба, вытащенная из воды, я пытался придумать, что ему такое сказать, чтобы его визит оказался как можно более коротким. И решил просто сослаться на усталость. Священник в ответ на мои слова сначала осуждающе ткнул пальцем в недопитый сосуд, а затем с полчаса рассказывал о карах Господа Бога для людей, идущих по пути греха. После чего мы встали на колени, и я снова забормотал под нос всякую чушь, устремив взгляд в пространство и молитвенно сложив руки. Интересно было то, что отец Бенедикт, зная о потере мною памяти, в то же время ничуть не сомневался в моём знании молитв.

Затем священник по-отечески поцеловал меня в лоб, перекрестил и, пожелав спокойной ночи, ушёл.

Я мысленно пробежался по событиям дня и сделал вывод: здесь люди проще, наивнее и более набожны. Видя мир в чёрно-белом цвете, они разделяют поступки и людей по принципу «плохой — хороший». В чём очень похожи на детей, и жестоки так же, как они. К этой мысли я пришёл, исходя из военных воспоминаний моего оруженосца. По самым скромным подсчётам, мы вместе с ним отправили на тот свет не менее двух десятков человек.

К тому же кругом идут войны. Захотелось убивать — поехал на войну. Надоело проливать кровь человеческую и грабить — поехал домой. Правда, при одном условии: если при этом жив останешься. Хм! И если будет ещё куда ехать! Ведь пока ты в походах кого-нибудь грабишь, в ворота твоего дома могут вломиться другие любители чужого добра.

Не успели лучи солнца просочиться сквозь узкие бойницы, как раздался громкий топот сапог и в комнату ворвался Джеффри. Ещё не проснувшись окончательно, я отреагировал на его появление, как на появление приятеля, пришедшего будить меня рано утром для поездки на шашлыки:

— Что за чёрт тебя принёс?! Рань какая! Сначала на часы посмотри, а потом…

Но стоило мне осознать, где я нахожусь, как сон моментально с меня слетел, а в следующую секунду я уже сидел на кровати, отбросив одеяло в сторону.

— Что случилось, Джеффри?

— Всё не мог дождаться утра, Томас. Господин барон сказал вчера вечером, что если у тебя всё будет хорошо, то кузнец утром снимет цепь. Похоже, Том, я могу уже прямо сейчас бежать за кузнецом!

— Я наконец-то смогу размять ноги!

— Томас, сегодня вечером по случаю твоего выздоровления в замке будет пир. Святые апостолы! Ох, мы и повеселимся!

Телохранитель умчался, а спустя некоторое время меня навестил барон, да не один, а с дамой. У меня сложилось впечатление, что они не просто любовники, но и любят друг друга. После их ухода я спросил об этом у вновь появившегося с ворохом одежды Джеффри и тут же получил подтверждение своим мыслям:

— Да, Том. Так и есть. Госпожа Джосселина была в своё время компаньонкой твоей матери. Она дочь обедневшего рыцаря и её дальняя родственница по материнской линии. Теперь, похоже, она собирается стать госпожой баронессой.

Так, скоро «мамой» обзаведусь, а потом братиком или сестрёнкой…

Тут в комнату ввалился закопчённый кузнец в кожаном переднике. Он справился с работой как настоящий мастер — быстро и чётко, не сделав ни одного лишнего движения. Последний удар молотка — и цепь с лязгом упала на каменный пол.