Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

Наконец, последним элементом в каждой из двух линий является исповедь. Священнику в замке Гавейн не раскрывает всего, в чем мог бы покаяться (не рассказывает о поясе леди), но получает отпущение грехов. В исповеди перед Зеленым Рыцарем он признает свою вину, искренне раскаивается, обещает исправиться и добровольно принимает на себя наказание, давая обет всегда носить зеленый пояс как знак своего позора.

Первую линию в описанной параллельной структуре можно охарактеризовать как линию прославления Гавейна — носителя куртуазных идеалов королевства Артура. Она приводит к проверке Гавейна и завершается его ошибкой, о которой герой не рассказывает на исповеди и, следовательно, не искупает ее. Во второй линии нагнетается ощущение неотвратимости предуготованной судьбы, в результате чего полнее проявляются человеческие, а не обусловленные куртуазными нормами качества Гавейна; пережив испытание, он осознает и искупает совершенную ошибку. Вторая линия, таким образом, приводит героя к наказанию и прощению. В сопоставлении этих линий, соединяющих в себе идентичные по форме, но противоположные по содержанию элементы, раскрывается характер приключения Гавейна и его собственный характер. Сложность структуры заставляет разгадывать ее, размышлять о ней и о том послании аудитории, которое она в себе заключает, а стройность и виртуозность разработки выявляют ее и позволяют не только пережить с героем его опыт, но и обдумать и осознать его.

Образующие параллельную структуру два событийных ряда накладываются друг на друга: по событиям и по времени конец первой линии (прием в замке, три испытания) и начало второй (пир в замке, словесное состязание) совпадают. Таким образом, снова подчеркивается важность событий в замке Бертилака как главного испытания в романе. Параллельные структуры являются еще одним добавлением в копилку приемов построения столь излюбленной поэтом симметрии.

Невозможно не заметить и того, что сцены испытания Гавейна сопоставлены со сценами охоты, объединяясь, таким образом, в еще одну параллельную структуру. Сцены в спальне и в лесу противостоят друг другу по многим признакам. Здесь — закрытое помещение, там — открытый воздух; здесь — статичность героев, там — движение; здесь окружающая обстановка постоянная, там — быстро меняющаяся; здесь — тепло, там — мороз; здесь герои один на один, там — массовые сцены; здесь — два голоса, там — крики, звуки рогов, лай, топот; здесь — разговор, там — действие; здесь — игра ума, там — напряженная физическая активность; здесь — спокойствие и безопасность, там — опасность и смерть; здесь — утонченность, там — жестокость; здесь — женские игры в любовь, там — мужские игры в убийство. Подробное описание всех нюансов охоты, завершающейся смертью гонимых животных и разделыванием их туш, имеет существенное значение для актуализации не только идеи смерти, но, скорее, смерти как неизбежного физического факта. А такое ее восприятие находит отражение в мыслях Гавейна о предстоящей встрече с Зеленым Рыцарем и создает эффект своего рода грозовой тучи, медленно надвигающейся на Гавейна, находящегося в этот момент в замке вроде бы в полной безопасности. Физическая опасность на охоте коррелирует с опасностью духовного падения, которой Гавейн подвергается в тихой, уютной спальне. Как практически всегда у поэта “Гавейна”, контрастность сцен подчеркивается, чтобы выявить, в чем же они схожи, а схожесть подчеркивается, чтобы определить различия.

Поэт использует удивительную технику организации повествования, которая позволяет ему создать у аудитории впечатление одновременности происходящих действий. Сцены в замке не следуют последовательно за сценами охоты, но “вставлены” в них, и описание событий все три дня строится по единому принципу. Утром хозяин выезжает со своими людьми на охоту, они поднимают зверя и гонят его. Затем рассказывается, как жена хозяина приходит в спальню Гавейна и пытается уговорить его поделиться с ней теми знаниями в науке любви, которыми славится Гавейн. После ухода леди действие снова переносится в лес — охотники загоняют и убивают добычу и возвращаются домой.

Это неожиданный и беспрецедентный для своего времени прием в организации хронологической перспективы, и «поэт “Гавейна” — один из первых в английской литературе, взявшийся за решение трудной проблемы изображения одновременности в повествовании»[152]. Успех этой попытки, вероятно, можно отнести на счет умения поэта организовывать перспективу пространственную, с чем мы постоянно сталкиваемся в романе. С замечательной легкостью поэт переносит действие из леса в замок:

Так они (охотники — М.О.) день провели в погоне,

А в замке в утренний час наш воин

Под теплым одеялом в уютной постели

Лежит (58) —

и обратно из замка в лес:

И дамы до вечера досидели с Гавейном.

А барон в этот час по лесам и полям,

Спеша, скакал за свирепым зверем (62).