Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь

К XIV в. христианское мировоззрение практически полностью определяет картину мира средневекового человека, и в результате в поэмах аллитерационного возрождения современное восприятие жизни вступает в конфликт с героической традицией. Человек больше не одинок в этом мире, каким ощущал себя герой эпических произведений раннего Средневековья. Вся древнеанглийская поэзия, во всех основных ее жанровых разновидностях, представляет собой по существу художественную форму осознания истории. Прошлое не может быть изображено иначе как через судьбу эпического героя, который приобретает тем самым черты исключительности, сам разрастается до масштабов этого прошлого[60]. В XIV в. такой взгляд на мир не может быть главным способом осознания жизни. Божественный промысел и божественное милосердие пронизывают собой весь мир, поэтому образцовым поведением для человека считается уже не героический вызов, а смирение и покорность, благодать же обретается через покаяние и искупление греха.

Однако аллитерационная традиция остается героической традицией. По самой своей природе стиль аллитерационных поэм предполагает героическое поведение персонажей (достаточно вспомнить тот богатейший набор слов для обозначения понятия “человек, воин”, о котором говорилось выше). Поэтому в поэмах возрождаемой традиции можно отметить конфликт между героическим и антигероическим отношением к жизни и миру. Так, например, сразу в двух поэмах — “Александр и Диндим” и “Войны Александра” — рассматривается спор между Александром Македонским, являющим собой классический пример героя-воина, и Диндимом, королем мирных, ведущих созерцательный образ жизни браминов. Брамины заняты борьбой с внутренними врагами и рассматривают земную жизнь как путь на небеса. В то время как Александр и его воины полностью увлечены завоеванием земных царств.

В этих поэмах конфликт остается неразрешенным, однако он становится еще острее, когда защитником героических ценностей становится герой-христианин, такой, как король Артур или его рыцари. В поэме “Смерть Артура” сам поэт, кажется, разрывается в своих чувствах между восхищением блестящими военными кампаниями Артура, в ходе которых он завоевывает всю Европу, и ощущением, что вся эта воинственная энергия направлена не в то русло. В частности, описание возвышенного отношения персонажей к войне и к сражениям, а также примеров выражения верности сюзерену и выполнения данных обещаний любой ценой является общим местом героического эпоса, как в “Беовульфе” и англо-саксонской поэме “Битва при Мэлдоне”[61]. Однако чрезвычайно натуралистичный рассказ о разрушении армией Артура как домов, так и церквей в захваченном городе с достаточной ясностью дает понять, что военные подвиги могут быть античеловечными и антихристианскими.

Подобный конфликт обогащает “Смерть Артура”, но делает ее и более запутанной: поэт еще не может самостоятельно выстроить и оформить этот конфликт, вряд ли он даже в полной мере осознает его значимость. В “Сэре Гавейне” также можно наблюдать подобного рода конфликт, однако в данном случае он является результатом сознательного творчества автора и важнейшей составной частью содержания романа.

В “Гавейне” христианское мировоззрение находит воплощение в ценностях куртуазного кодекса, которому привержены все истинные рыцари. В религиозном смысле куртуазность связана с благодатью и милосердием Божьим. Небеса сами представляют собой идеальный двор, где царствует Бог. Поэтому на земле куртуазные (courteous) ценности (т.е. ценности, присущие двору — court) отстаивают лучшие из лучших — представители рыцарского сословия, в артуровских романах — рыцари Круглого стола. Однако поскольку понятие куртуазности в Средние века было многогранным, в нем заключены аспекты и чисто земных отношений, например, правила этикета или любовного ухаживания (как чисто платонического, так и эротического характера).

В “Сэре Гавейне” происходит столкновение принципов куртуазного и героического мировоззрения.

Во всех четырех произведениях поэта “Гавейна” герои показаны живущими исключительно в соответствии с ценностями земного мира. Сами по себе эти ценности могут быть замечательными, могут воплощать целый ряд прекрасных человеческих качеств — от здравого смысла до героической храбрости — и составлять кодекс поведения членов идеального средневекового общества, каким является двор короля Артура. Однако главные персонажи всех четырех поэм поначалу не предполагают, что напрямую столкнутся с ценностями более высокого порядка и сверхъестественными силами, которые укажут им на приоритет этих ценностей.

В “Чистоте” подобный конфликт выступает наиболее явно: приверженность людей греховным наслаждениям приводит к пренебрежению ими заветов Бога, и Он наказывает грешников. Кисть руки, которая пишет на стене дворца Валтасара непонятные слова, являет собой пример непосредственного вмешательства божественных сил в жизнь людей с целью напомнить им о высшей власти.