Сэр Клинтон Дриффилд

— По-моему, это совершенно ясно, — твердо сказал инспектор. — В темноте Поулгейт мог взять все, что захочет.

И опять сэр Клинтон не стал спорить.

— Конечно. Теперь следующее: «Каков был мотив?» интересно, что вы на это скажете?

Но и этот вопрос Армадейла явно нисколько не смущал.

— Поулгейт — бесшабашный дурачок, сэр. Это вся округа знает. У него нет ни капли здравого смысла, ему бы всё шуточки шутить. Профукал денежки, что ему оставил отец. Не удивлюсь, если он на мели. Вот вам и мотив.

— И вы думаете, что он обокрал старых друзей?

— Каждый стоит того, что стоит, — упрямо возразил инспектор. — Завинти гайки потуже — и любой сломается. Я в том смысле, что далеко не каждый устоит перед искушением.

— Суровое мнение, инспектор, и, пожалуй, огульное. — Он резко повернулся к Армадейлу. — А какова будет ваша цена, инспектор, если я попрошу вас не затевать дело против этого бесшабашного дурачка? Назовете цену?

Армадейл вспыхнул от обиды и гнева, потом, сообразив, что попался в собственную ловушку, неловко засмеялся.

— Никто не знает своей цены, сэр Клинтон, пока ее не предложат, — парировал он, проявив бесспорную проницательность.

Начальник полиции предпочел оставить эту тему.

— Вы исходите из того, что у Поулгейта была возможность незаметно убежать с медальонами. Но в заговоре, кроме него, состояли молодой Чейсвотер и мисс Рейнхил; если бы медальоны исчезли, подозрение неминуемо пало бы на него. Эти двое наверняка рассказали бы все, что знают.

Инспектор еще раз заглянул в блокнот, чтобы восстановить в памяти стишок.

— Это относится к последнему пункту: «Кто был сообщник?»

— Если хотите, переходим к следующему фургону в нашем цирке, — сказал сэр Клинтон. — Что за зверь в последней клетке?

Инспектор не разделял его бездушного настроения. Он серьезно сказал:

— Все было проделано очень чисто. Вы верно заметили, что подозрение должно было пасть на Поулгейта. Так бы и было, если бы не этот его тщательно разработанный трюк. Он устроил так, что все охотились за шайкой или, по крайней мере, за преступником со стороны. Но я считаю, что с самого начала он знал, что делает. Поулгейт для того и спланировал розыгрыш — он давал ему шанс. Потом он вызывается сыграть роль грабителя — это позволяет ему наложить лапу на медальоны, пока Чейсвотер подержит смотрителя. Без этого у него ничего бы не вышло. Розыгрыш помог Поулгейту заполучить ни в чем не повинного сообщника.

— Но подозрение все-таки падает на него, — заметил сэр Клинтон.

— Да, но никто не подозревает, что он путает следы. Он оставляет ложный след! Вместо того чтобы дожидаться, когда погаснет свет, он стреляет по лампочке из укрытия в нише и, воспользовавшись темнотой, кидается к медальонам.

— Так-так? — подбодрил его сэр Клинтон.

— Он разбивает стекло витрины и хватает все шесть медальонов, а не три, как он говорит.

— А потом?

— Сует в карман копии, подлинники прилепляет пластилином под витрину, а потом продолжает сбивать нас на ложный след, выбежав из дома. Это он был человек в белом. Оторвался от погони и преспокойненько вернулся в дом, чтобы потом изобразить невинного шутника. У него была готова сказочка, что некто в костюме Пьеро стоял возле него у витрины — якобы предполагаемый бандит. Были украдены оба комплекта медальонов. Он, невинный шутник, достает из кармана копии и клянется, что остальное успели умыкнуть налетчики.

— И?..

— А потом, через пару деньков, он собирался под каким-нибудь предлогом пробраться в музей и забрать настоящие медальоны из-под витрины. Ему надо подстраховаться, чтобы их не обнаружили. Надо навести погоню на ложный след. Он полагает, что вряд ли музей станут тщательно обыскивать после того, как человек в белом сбежал. Устроив этот блеф, он уже не боится, что его поймают с добычей.

— Но тогда почему же он безропотно отдал мне подлинники, как только я на него нажал?

Инспектор был готов и к этому.

— А что вы хотите? Он, как вошел, сразу понял, что вы все знаете, по крайней мере довольно многое. Он не знал, что именно вам известно. Ну и пришлось этому умнику все выложить. Надо же ему было как-то выкрутиться, пока не запахло жареным. Притворился, что вся заваренная им каша — просто розыгрыш, и отдал настоящие медальоны, а себе оставил копии.

— Зачем? Он мог бы отдать все.

— Не мог, — возразил инспектор. — Ему надо было поддерживать блеф с ложным следом, потому что иначе уже было бы… непонятно, при чем тут стрельба по лампочке, человек в белом и прочее, и прочее. Поэтому он попридержал копии и уверил всех, что в план их вмешался кто-то посторонний, но благодаря розыгрышу этому постороннему бандиту не достались подлинники, а сам Поулгейт — спаситель шедевров Леонардо, ни больше, ни меньше.

Сэр Клинтон, некоторое время обдумывал версию Армадейла.

— Суд не примет это в качестве доказательства, — заметил он.

— Да знаю… Но, возможно, появится что-то новенькое.

— Думаю, что появится, — согласился Клинтон.

Он встал, инспектор тоже поднялся следом за ним, и они вдвоем направились к берегу.

— Пока ничего? — спросил шеф полиции.