Сэр Найджел. Белый отряд

Сверкающим взором Чандос обводил озаренные лучами заходящего солнца гордые гербы Нормандии, Бургундии, Оверни, Шампани, Вермандуа и Берри. Направив коня шагом вдоль их позиции, он высмотрел расположение арбалетчиков и немецких наемников, прикинул число пеших солдат и не пропустил ни единого герба знатных вассалов, так как по ним можно было судить о силе отдельных отрядов. Он проехал от левого крыла до правого и обогнул их с фланга, все время держась на расстоянии выстрела из арбалета, а потом, хорошенько все запомнив, повернул коня и в глубоком размышлении медленно направился к английскому лагерю.

Глава XXV Как французский король держал совет в Мопертюи

Утро в воскресенье девятнадцатого сентября года Господня одна тысяча триста пятьдесят шестого выдалось холодное и ясное. Туман окутал болотистую долину Мюиссон и оба лагеря — у изголодавшихся англичан зуб на зуб не попадал от озноба, но восходящее солнце мало-помалу рассеяло промозглую мглу. В красном шелковом шатре короля — том самом, который накануне разглядывали Чандос с Найджелом, епископ Шалонский служил торжественную мессу, молясь за тех, кого ждала гибель, и ничуть не подозревая, что его последний час совсем близок. Затем, когда король и его четверо юных сыновей причастились, аналой был вынесен, и во всю длину шатра поставили стол, покрытый красной скатертью, за которым король Иоанн собрал своих советников, дабы обсудить, как ему лучше действовать. Шелковый свод над головой, великолепные аррасские гобелены по стенкам, пышные восточные ковры под ногами — даже во дворце у него не нашлось бы более роскошного покоя.

Король Иоанн, восседавший под балдахином на возвышении во главе стола, царствовал шесть лет, вступив на престол, когда ему было тридцать. Невысокий, кряжистый, с румяным лицом, могучей грудью и темными добрыми глазами, держался он весьма величаво. И без лазоревого плаща, расшитого серебряными лилиями, в нем сразу можно было бы узнать монарха. Хотя царствовал он еще недолго, но уже славился по всей Европе как добрый король и бесстрашный воин — достойный глава рыцарственной нации. Рядом с ним, положив руку ему на плечо, стоял его старший сын, герцог Нормандский, еще почти мальчик, и Иоанн часто оборачивался, чтобы приласкать его. Справа на том же возвышении сидел младший брат короля герцог Орлеанский, бледный, с грубыми чертами лица, томными манерами и надменным взглядом. Кресло слева занимал герцог Бурбонский, печальный, рассеянный, с той тихой грустью в глазах и движениях, которая часто сопровождает предчувствие близкой смерти. Все они были в доспехах, только шлемы лежали на столе перед ними.

Ниже за длинным красным столом расположились самые знаменитые воины Европы. У конца, ближнего к королю, сидел ветеран герцог Афинский, сын изгнанного отца, а в то время — коннетабль Франции. По одну его руку краснолицый холеричный сеньор Клермон щеголял в том же сюрко с голубой Богоматерью, которая накануне стала причиной его ссоры с Чандосом, а по другую расположился седовласый воин с благородным лицом — Арнольд д’Андреген, как и Клермон носивший звание маршала Франции. Далее сидел сеньор Жак де Бурбон, отважный боец, много лет спустя погибший в битве с Белым отрядом при Брине, а рядом с ним — небольшая компания знатных немцев, в том числе граф Зальцбургский и граф Нассауский, приведшие на помощь французскому королю внушительные силы наемников. Их шлемы со щитком для носа вместо забрала и пластинчатые доспехи сразу говорили опытному глазу, что они прибыли с того берега Рейна. Напротив восседали гордые и воинственные сеньоры Шатийон, Нель, де Ланда, Фьен, де Божё, а также неукротимый странствующий рыцарь де Шарньи, тот самый, что пытался захватить Кале, и Эстас де Рибомон, который тогда же получил из рук Эдуарда Английского награду за доблесть.

Вот к этим военачальникам король и обратился теперь за советом.

— Вы уже слышали, друзья мои, — начал он, — что принц Уэльский не дал ответа на условия, которые мы послали ему с его преосвященством кардиналом Перигорским. Иначе и быть не могло: хотя я и подчинился призыву Святой Церкви, но ни минуты не верил, что столь достойнейший принц откажется встретиться с нами на поле брани. И думается мне, нам следует напасть на них без промедления, не то крест кардинала вновь может преградить нам путь к нашим врагам.

Раздался общий одобрительный ропот, к которому присоединились даже стражи, охранявшие вход. Когда наступила тишина, со своего кресла рядом с королем встал герцог Орлеанский.

— Государь, — сказал он, — иных слов мы не хотели бы услышать от тебя, и, по мне, кардинал Перигорский пытался оказать Франции дурную услугу: для чего нам выторговывать часть, когда достаточно протянуть руку, чтобы взять все? К чему слова? На коней, и никакой пощады горстке мародеров, опустошивших твои прекрасные владения. Если хоть один из них ускользнет от смерти или плена, вина будет наша!