Серафим

Вот оно! Я отстранилась от Ашера, вытирая мокрые щеки.

– Мы должны отложить голосование. Все, кто голосует против Найи и Адама, должны прийти в гильдию и встретиться с ними. Если бы они увидели их, то не стали бы голосовать за… за…

Большой палец Ашера погладил линию моей талии.

– Ш-ш. – Несмотря на то, что его брови низко нависли над глазами, он все еще пытался меня успокоить.

– Я согласен с Селестой. – Глаза Тобиаса пылали алым.

– Те из вас, кто остался на месте, все еще не определились? – раздался голос Клэр прямо над нашими головами.

Я считала Барбару Хадсон злом, но Клэр соткана из той же безжалостной материи. Однако вместо скальпелей и сверл она пытала словами и осуждением.

– Дочь?

Ева задрала голову.

– Лей была моей лучшей подругой, и она умерла из-за тебя. Знаю, что ты считаешь меня ленивой, но будь уверена, что сегодня вечером мое тело не отяжелело, это я не хочу его напрягать.

Клэр поджала губы, а затем поджала их еще сильнее, когда мужчина с такими же, как у Евы, карими глазами и высоким ростом подошел к ней и обнял за плечи. Хотя он выглядел едва ли старше, сходство было настолько поразительным, что я предположила, что он ее отец, поскольку у Евы нет братьев и сестер.

Он одарил нас грустной улыбкой, на которую у меня не хватило сил ответить. Хотя он тоже заслужил мою благодарность, все еще слишком много ангелов парило в небе и недостаточно стояло в каньоне.

– Что ж, Сераф Ашер, Элизиум высказался. – Хотя Клэр не злорадствовала, я все еще ненавидела ее за то, что они с Элизой сегодня совершили.

Я надеялась, что за это они будут гнить в Абаддоне. Нет, я надеялась, что они сгниют в мире людей, со шрамами в виде полумесяцев на спине.

Руки Ашера крепко обхватили мою талию, глаза его стали настолько красными, что радужка светилась, как неоновые вывески «Трэпа», и, хотя он не плакал, его лицо побледнело, приняв оттенок кварца. Так выглядит разбивающееся сердце, раскалывающийся вдребезги человек.

– Подождите! – Голос Серафа Дэниела пронесся по Каньону расплаты, и сила его приказа заставила меня подпрыгнуть. – Подождите! Весь Элизиум еще не проголосовал.

– Весь Элизиум здесь, Дэниел.

– Нет. Но он уже в пути.

Поток запульсировал и затуманился, извергая нескончаемую лавину блеска и дыма, сквозь которую материализовались ангел за ангелом.

– Ты забыла офанимов, – сказал Дэниел, – но офанимы, несмотря на все твои разговоры о небрежности, не забыли нашего брата.

Тысячи ангелов вышли из потока, а затем еще тысячи.

– Они хотя бы знают, для чего присоединились к нам? – спросила Клэр, когда профессора гильдии примкнули к сотням тысяч собравшихся.

– Знают! – Габриэль помчался обратно к Тобиасу. – Мы с Мирой обзвонили все гильдии, дабы объяснить, что происходит.

– Где Адам? – первым делом спросил Тобиас.

– Михаэль спустился обратно. Мне нужно быть здесь.

Тобиас сжал руку своего супруга так же, как Ашер обхватил мою талию, будто это единственное, что удерживало их от того, чтобы поддаться течению и утонуть.

– И мы поддерживаем Серафа Ашера! – воскликнула горстка офанимов.

Некоторые не остались стоять. Несколько офанимов взмыли вверх, но их было слишком мало, чтобы это имело значение.

Не знаю точно, сколько времени прошло, прежде чем канал перестал испускать сверкающий дым и летящих профессоров, но, как только бледные нити лизнули светящиеся стены каньона, Дэниел заговорил:

– Думаю, что теперь весь Элизиум здесь, Клэр. – Он указал на океан разноцветных перьев, заполнивших ущелье. – Хочешь, чтобы мы провели подсчет крыльев, или считаешь это ненужным, как Дэвид, Гидеон и я?

Клэр качнулась над нашими головами.

– В прошлом голоса истинных учитывались дважды. Не вижу причин, почему к сегодняшнему голосованию следует относиться иначе. Так что да, давайте перейдем к подсчету.

– В вас столько ненависти, – прошипела я. – Они дети.

– Они нефилимы, – прорычала она.

– Это неправильно, Клэр, – сказал ее супруг.

– Это закон! Что касается учета голосов истинных дважды, это тоже закон.

Я окинула толпу взглядом. Мне не требовалось считать, дабы понять, что гибридов столько же, сколько и истинных, а это означало, что, если голоса последних считаются дважды…

Я сжала руку в кулак.

– Так нечестно.

Один из Серафов, поднявшихся вместе с Клэр, произнес:

– Клэр, мы проиграли. Признай это.

– Оглянись, Гилель. Мы победили.

– Потому что вы продолжаете менять правила, – выпалил Тобиас.

– Следи за своим языком, офан, – огрызнулась она.

– В таком случае ты потеряла мою поддержку. – Сераф Гилель приземлился рядом с нами. – А это значит, что в Совете больше нет разделения голосов, и этот референдум недействителен.

Ресницы Клэр взметнулись вверх, отчего ее глаза казались безумными.

– Ты не можешь изменить свой голос.

– Могу. И меняю. Смирись.

Время остановилось.

Я не смела надеяться, что она отбросит в сторону мстительность и гордость, и все же надежда пустила во мне свои корни.

Заглушая тихие разговоры, которые, словно маленькие костры, вспыхивали по всему каньону, Клэр рявкнула во всеуслышание: