Серафим

– Мне не очень нравятся женщины. Обычно они хитрят и соперничают. И осуждают. Боже, как же они могут осуждать.

Я подумала о Еве и ее горстке густо оперенных друзей. Как они всегда свысока взирали на меня и мои крылышки. Только Лей никогда не относилась ко мне как к грязи.

Фернанда отпила вина.

– У тебя много подруг, Селеста?

– Когда-то была одна.

Она отставила бокал и вытерла руки о салфетку.

– Когда-то? Что случилось?

Подобно струнам бузуки[10], играющей на заднем плане, воспоминание о Лей бренчало на моем пульсе.

– Она умерла.

Это отрезвило мою собеседницу.

– Мне жаль.

Как и мне…

Найя существовала, но она все еще ребенок. Ребенок, с которым я обещала проводить больше времени, но нарушила свое слово. Завтра. Я пойду к ней завтра.

– Осьминог на гриле – хороший выбор.

Я повернулась на голос, принадлежавший другому моему соседу по бару, красивому мужчине в розовой рубашке с расстегнутым воротом, которая подчеркивала его загорелую кожу.

– Тогда я рада, что заказала его.

Взгляд мужчины скользнул по моему лицу, но не опустился ниже подбородка. Он протянул руку.

– Филипп.

Я пожала ее.

– Приятно познакомиться, Филипп. Я Селеста. – Я склонила голову к своей грешнице. – А это моя подруга Фернанда.

– Фернанда. Итальянка?

– Наполовину. – Она взяла бокал вина и поднесла ко рту.

Я отодвинулась, чтобы он мог лучше ее видеть.

– А ты, Селеста? Откуда ты?

– Выросла здесь, в городе. – Я проверила его левую руку – ни кольца, ни линии загара, указывающей на то, что оно могло там быть. – А ты, Филипп?

– Родился в Сент-Луисе, но переехал в Нью-Йорк ради колледжа и больше никуда не уезжал.

Фернанда поставила локоть на барную стойку, ее белокурые локоны каскадом рассыпались по плечам.

– И чем же ты занимаешься, Филипп?

– Я юрист. Специализируюсь на слияниях и поглощениях.

Я почти слышала, как в мозгу Фернанды щелкало, когда она оценивала, в какую доходную группу попадает его работа в сфере слияний и поглощений. Должно быть, она решила, что доход достойный, поскольку не обращала внимания на все маленькие тарелочки с аппетитной едой, которые официант поставил между нами.

Я поблагодарила его. Его темные глаза метнулись ко мне, а затем вернулись к Фернанде, которая смеялась над какими-то словами Филиппа. Наш ужин на две персоны превратился в трапезу на троих. Новый знакомый казался достаточно милым. Но что еще важнее, складывалось впечатление, что Фернанда им очарована.

Когда она отошла, чтобы освежиться, я стала единственным объектом его внимания.

– Ты модель?

Серьезно? Я ухмыльнулась.

– Для модели мне не хватает примерно дюжины дюймов. Вообще-то я изучаю право в Колумбийском университете.

– Ты шутишь? Это моя альма-матер. – Он подал знак официанту и постучал по своему бокалу. – Умная и красивая. – Его внимание становилось все пристальнее. Если бы я не пыталась свести его с Фернандой, я бы поощрила Филиппа. Он весьма привлекателен, а я одинока. – Могу я предложить тебе что-нибудь выпить, Селеста?

– Не сегодня, но спасибо, – пробормотала я.

– Может быть, как-нибудь на этой неделе? Я бы с удовольствием послушал про твои любимые занятия. – Его голос стал откровенно хриплым. – Профессор Гольдштейн все еще преподает?

– Ха. Да. И все еще полон энергии.

– Селеста.

Мое имя заставило меня изогнуть шею.

– Неожиданно встретить тебя здесь, – улыбнулась я хмурому архангелу. Я подумала, что его недовольное выражение лица вызвано тем, что он предположил, будто я не работаю, а наслаждаюсь свиданием.

Филипп окинул нас взглядом.

– Филипп, познакомься с моим… боссом.

– Боссом? Я думал, ты учишься в колледже.

– Так и есть.

– Ну здравствуй, здоровяк. – Фернанда, чье возвращение я пропустила, внимательно осмотрела моего широкоплечего куратора. – Я Фернанда. – Она подняла руку, которую он не принял. Даже не взглянул. Фернанда поджала губы, на которые только нанесла новый слой помады.

– Могу я сказать тебе пару слов, Селеста?

Я почувствовала, что он хочет сказать больше, чем пару слов.

– Прошу прощения. Сейчас вернусь. – Я соскользнула со стула и последовала за архангелом через ресторан, где отодвигали столы, чтобы дать возможность собраться растущей толпе. Классические греческие мелодии сменились более громкими клубными ритмами.

Ашер сложил руки на белой футболке. Серьезно, у этого человека два облика – элизианского архангела и человеческого Джеймса Дина.

– Что, по-твоему, ты делаешь?

– Работаю.

Его взгляд метнулся к барной стойке, где я только что сидела, к Филиппу и Фернанде, которые уставились на нас. Их рты двигались. Хорошо, по крайней мере, они болтали.

– Я пообещала Фернанде помочь ей найти свободного мужчину, чтобы она могла свернуть со своего грешного пути. Филипп не женат. Пока ты так грубо нас не прервал, я пыталась их свести.

На его сомкнутой челюсти дернулась мышца. Ого. Он действительно разозлился.

– И договорилась о встрече, чтобы обсудить жизнь в колледже?

Я скрестила руки, повторяя закрытую позу архангела.

– Если он заинтересован в том, чтобы встретиться, это не значит, что я тоже. Кроме того, какое тебе до этого дело и как, черт возьми, ты вообще это услышал? Ты подслушивал?