Серая мышь для королевы

Наверное, она уставилась с такой ненавистью, что Ира почувствовала взгляд и повернулась. Заметила подругу, приподняла брови, потом что-то сказала Эдику. Тот улыбнулся, отыскал глазами Катю. Она смешалась, глянула в пол, боясь, что Ира заметит их многозначительные переглядывания. Но та опять что-то говорила Эдику, отвернувшись от Кати.

Надо взять себя в руки и уйти, тем более что просто разговоры ничего не значат. Эдик с кем только ни разговаривает: с одноклассниками и одноклассницами, с друзьями и еще много с кем в школе.

Но у Иры-то к нему особое отношение, он ей нравится. И получается, она не совсем подруга? Соперница… К тому же более удачливая. Стоит рядом с Эдиком и болтает, а Катя о подобном лишь мечтать может.

Но… если Ирка с ним так спокойно общается, наверное, у нее и номер Эдикова телефона есть? Если спросить, она же скажет? Сначала, правда, непременно начнет выпытывать: зачем он Кате, да не втрескалась ли она в Эдика? И даже если Катя решительно скажет: «Нет!», Ирка все равно не поверит. Но лишь бы поделилась номером.

И тогда можно будет, если хватит решимости, позвонить и – нет! не поговорить! – просто послушать его голос.

Все! Хватит, хватит, хватит! Это уже последняя стадия – молча дышать в трубку. Бр-р-р. После такого себя перестанешь уважать. А ведь по жизни такая смелая и уверенная. Если надо, способна любому мальчишке по шее дать. А уж обменяться парой фраз – и вовсе не проблема. Так почему с Эдиком нельзя так же: просто взять и подойти?

Но Эдик подошел сам, с видом совершенно несчастным.

Катя замерла от неожиданности, от изумления, восхищения и тревоги: почему он такой? И далее все как полагается, самое бестолково-романтичное: сердце замерло, дыхание сбилось и слова застряли в горле. А Эдик негромко, но очень прочувствованно произнес:

– Катя! Мне так нужна твоя помощь.

Если бы к Кате вернулся дар речи, она бы пообещала что угодно, любой подвиг во имя спасения. Но слова боязливо и смущенно забились в самые темные закоулки памяти. Кажется, Катя совсем забыла, как говорить.

– Честно, вопрос жизни и смерти! – продолжил Эдик и скромно потупился. – Мне сочинение надо на завтра написать. Иначе Алевтина пообещала поставить мне за четверть «пару». А у меня с русским вообще никак, с сочинениями тем более. Ну а «пара» за четверть… сама понимаешь, какие последствия.

Катя по-прежнему молчала. Внимательно ловила каждое слово и не понимала: при чем тут сочинение, и Алевтина, и «пара»? Почему Эдик разговаривает с ней о таких скучных вещах?

Хотя, нет. Пусть разговаривает о чем угодно. Стоит рядом, заглядывает в глаза и говорит. Для Кати. И Эдик говорил, вдохновленный ее безропотным молчанием, сам – смущенный и взволнованный.

– Я слышал, ты хорошо сочинения пишешь. И быстро. Но мне хорошее не надо, лишь бы не слишком плохое. А то Алевтина не поверит. Кать! Ну, Кать! Напишешь, ладно? Хорошо? Для меня.

Для него? Сделать что-то для него? Да разве можно отказать? Конечно, хорошо!

Катя согласно кивнула. И от осознания собственной полезности и значимости для Эдика ей сразу стало легче.

Она наконец опомнилась, вернула себе способность говорить и мыслить и сумела произнести вслух что-то разумное и рассудительное, хотя первую букву выдавила с трудом:

– А… почему ты из Интернета не скачаешь? Там можно найти.

Эдик виновато выдохнул:

– Ну да, я уже думал. Но ты же знаешь, Алевтина скачанные мгновенно определяет. Даже непонятно как.

Про Алевтину Катя не знала. В седьмом «А» русский язык и литературу вела другая учительница. Но почему бы не верить Эдику?

– Кать! – протянул Эдик с мольбой.

– Ладно, – подтвердила свое согласие Катя.

И Эдик счастливо и благодарно улыбнулся:

– Правда? Нет, правда? Слушай, спасибо огромное. Кать, ты меня просто спасла.

Заручившись обещанием, он не исчез сразу, проводил Катю до дома, хотя сам жил совсем в другой стороне, записал ее телефон и сразу позвонил, чтобы она смогла сохранить его номер.

Наверное, дело было не только в сочинении. Может, и вовсе не в сочинении. Просто Эдик искал повод, чтобы подойти к Кате.

Но сочинение она все-таки написала, чтобы была законная причина позвонить ему и встретиться еще раз, вечером: Эдику же нужно до завтра переписать придуманное Катей сочинение.

Она долго держала мобильник в руке, не решаясь нажать на вызов. Экран несколько раз темнел, и Катя оживляла его вновь. А потом решилась.

Сердце учащенно забилось диссонансом к тягучим гудкам ожидания, и Катя не выдержала, заговорила почти одновременно с Эдиком, когда тот наконец откликнулся.

– Привет! Это Катя.

– Я понял, – сообщил Эдик и тут же восторженно воскликнул: – Неужели ты уже написала? Ну ты даешь! Я бы так никогда не смог.

Примерно то же самое он повторял и на улице при встрече, когда Катя отдавала ему исписанные тетрадные листы. Потом они гуляли, и Эдик не торопился домой. А Катя… Катя ни о чем другом не могла думать, только о том, что он сейчас с ней, а не с какой-нибудь Зелениной из восьмого.