Серая невеста Лиллехейма

Кожа Сифграй имела гладкость отполированного камня, и всё равно касания говорили Диме о том, что его руки зарываются в прохладную шерсть. Он со страхом обнаружил, что опять повзрослел. Сифграй крепко прижалась к Диме и обняла ногой за таз, заключая союз истомы между их телами. Он закричал, ощущая, как в следующий миг ее клыки срывают кожу с его черепа, а язык лижет белую кость.

Глаза подростка распахнулись, впуская в разум блики реальности, утверждавшие, что наступило утро. Судя по звукам, доносившимся с первого этажа, Лео что-то жарил. В коридоре раздавалось шлепанье босых ног: Диана направлялась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.

Дима поднял одеяло и со стоном увидел, что кошмар опять пустил ему «кровь», будто он какой-то ненормальный, способный получать удовольствие только от ночных чудовищ. Пришлось вытираться.

– Пап, что на завтрак?! – проорал он, выпрыгивая из кровати.

– Гренки на молоке и яйцах, сосиски, сок и папина любовь! – прокричал Лео.

– Сойдет!

А потом этот завтрак, как и многие другие в Лиллехейме, стал напоминать по вкусу кусок первоклассного пенопласта. По всему городку ожили громкоговорители, транслируя обращение, подготовленное Берит Карсен. Ее голос, чуть смущенный и усталый, окончательно поставил всех на ноги.

Едва громкоговоритель, расположенный на фонарном столбе напротив коттеджа Хегай, произнес первое «Говорит сержант Берит Карсен», как Дима пулей сбежал вниз. Лицо отца повторяло его собственное – вытянутое и встревоженное. Гулко топая по лестнице, спустилась Диана. Ее мокрые волосы, напитанные кондиционером, напоминали зачесанную назад запятую.

А потом прогремели два факта, которые сами по себе никого не напугали, если бы не следовали один за другим: «поиски ребенка прекращены» и «произошло нападение хищника». Когда голос Берит, будто глас дьявольского пророка, наконец-то смолк, третья порция гренок безнадежно сгорела.

– Господи! Чёрт! – Лео сорвал с плеча полотенце и принялся размахивать им. Снял сковороду с плиты и сунул под струю воды в раковину. Гренки испустили напоследок шипение и вонь. – Неужели в Лиллехейме всё так плохо?

– Дмитрий Леонидович, ты под домашним арестом! – Диана чуть взвизгнула. – Чтобы и носа на улицу не показывал!

– Ну, мам!

– И ты, Лео, проследишь за этим! Ты меня слышишь?!

На плечи Лео словно повесили гири, и он, к собственному удивлению, пришел к выводу, что устал терпеть нацистские замашки жены.

– Знаешь, голова на плечах есть не только у тебя, Диана.

– Что?

– Если шеф и останется дома, то не потому, что ты наорала на нас.

Лицо Дианы превратилось в бездушную маску, и женщина потопала наверх. Глядя на подпрыгивавшие под халатиком ягодицы разъяренной супруги, Лео подумал, что не уделил ей ночью достаточно времени. Тогда по утрам Диана обычно бывает мягче теплой пастилы.

– Пап, Эджил – это отец Арне, мальчика, с которым я подружился.

– Это не обсуждается.

– Но…

Они не успели договорить. По ступеням опять сбежала Диана, вытирая на ходу волосы полотенцем. Было видно, что она натянула джинсы и футболку на мокрое тело. Загрохотали ботинки, противясь влажным ступням в зеленых носках.

– Ты куда? – спросил Лео, особо не рассчитывая на ответ.

– На «Химмелфангер». Хочу, чтобы на улицах Лиллехейма было людей больше, чем этих чертовых скал!

– И как же ты это сделаешь?

– Не знаю, Лео! Понятия не имею! Может, еще что-нибудь обрушу! Или горы перепрыгну! Не знаю, господи ты боже мой! Зачем такое вообще спрашивать?!

Она задержалась в дверях и окинула мужа и сына тем самым взглядом, в котором безошибочно читалось: «Лучше бы вам этого не делать, если хотите, чтобы ваши головы и дальше передавали пищу в желудок». Наконец парадная дверь захлопнулась, и «фольксваген» отъехал от дома, забирая с собой встревоженную Диану Хегай.

– Завтракай, шеф, – бросил Лео, вставая из-за стола.

Он подхватил миску, запихнул под мышку коробку с остатками печенья «Merba» и взял початую бутылку виски, найденную вчерашним вечером на кухне. Выпивка, скорее всего, принадлежала Магне Хеллану, и Лео побрезговал пробовать то, чем владел потенциальный мертвец.

– А ты куда? – Дима оживился и тоже слез со стула.

– Проверю своих питомцев.

– Крыс? Я с тобой.

– Только никаких разговоров о том, чтобы ты куда-то отправился. Мне еще нужны мои яички, а они пока что в шкатулке у мамы.

Дима хохотнул и отправился за отцом в подвал. Едва открылась дверь, как им пришлось зажать носы. Никто не говорил, что у голодающих крыс не найдется ресурсов, чтобы произвести дерьмо. Аромат бекона из живоловок почти не чувствовался.

– Так, об этом я не подумал, – признал Лео.

– Будешь убирать за ними?

– Вот еще.

Крысы, запертые в голубеньком металлическом контейнере для овощей, повстречали своего мучителя злобным писком. Они еще не испытывали такого зверского голода, чтобы рвать друг друга на части. Лео огляделся и расцвел.

В живоловках прыгала свежая грызунья кровь. В одной из ловушек бегали сразу две молоденькие крысы.

– Улов – три штуки, – подытожил Лео. Он плеснул в миску выпивку и принялся вымачивать в ней остатки печенья.