Серая нить. Книга первая.

– Моя фамилия Степанов. Я старший сержант, доблестных десантных войск. На время прохождения службы в нашей части назначен командиром взвода, к которому вы приписаны. А это значит, что на ближайшие полгода я для вас кто? – сержант сделал паузу, чтобы бойцы смогли закончить фразу.

– Типа отец,– раздался гнусавый голос с конца строя, чем вызвал волну смеха.

– Не угадал боец, – сержант остановился напротив подавшего голос бойца. – Я олицетворение ужаса, заставлявший вас в детстве просыпаться в мокрой постели. Проклятье, от которого можно избавиться двумя способами: первый – сдохнуть, второй – окончить учебку. Причем первый, мене болезненный и более гуманный. Вы узнали кто я, теперь пора узнать, кто вы. Ты, – сержант остановился напротив моего соседа и ткнул пальцем в грудь.

– Десантник, – заорал новобранец, то ли от испуга, то ли от усердия. Сержант стал вплотную к бойцу, схватил его за ремень и слегка приподнял.

– Слушай меня внимательно, – прошипел сержант, – не дай бог, сказать тебе это, за пределами этих стен. Мне даже трудно представить, что может с тобой случиться.

– Ты дух, – перекручивая ремень, продолжал сквозь зубы говорить сержант, – то есть, никто и ничто. Право называть себя десантником, надо ещё заслужить. А пока вы просто стадо животных, которых готовят для бойни! – уже орал сержант. – И, чтобы, вы, скоты, прожили там чуть дольше, после первого выстрела, я из вас все соки выжму. Сержант отпустил перепуганного юнца, вернулся в начало строя.

– Чтобы вы не усомнились в моих словах, форма номер два и выходи строиться. Разминка перед ужином никому ещё не вредила. Ведь пять километров не испортит ваш аппетит. Правильно бойцы. Не слышу.

– Так точно, товарищ сержант! – дружно рявкнул строй.

– То тоже, – произнес сержант, плотоядно улыбнувшись, – выходи строиться.

В тот день никто так и не смог попробовать свой первый армейский ужин. Добравшись до казармы, молодые повалились без сил на свои постели, прямо в, пропитанной потом, одежде. Вошедший вслед за ними командир взглянул на бойцов, ухмыльнулся и молча вышел. Это была первая и единственная поблажка со стороны сержанта, за полгода проведенных в учебке. Следующее утро напоминало ад. Начался он со страшного слова подъем.

– Ты что, боец, не слышал команды подъем, – заорал мне в ухо сержант.

От неожиданности я подпрыгнул, едва не опрокинул верхнею койку, от куда на меня, выпучив сонные глаза, смотрел Колян, так же разбуженный криком командира.

– Быстрей бойцы, быстрей, улитки и те вас обгонят, – ходил среди мечущихся солдат сержант.

– Вы не бойцы Советской Армии, а сонные мухи. Ничего, скоро детский сад кончится, и тогда вы, что – спросил сержант у первого попавшегося бойца, – тогда что, ещё раз спрашиваю. Или мне прочистить тебе уши.

– Мы, мы научимся? – промямлил перепуганный молодой.

– Тогда вы трупы, вонючие трупы, корм для падальщиков. Понятно?

– Хочешь выжить, научи тело действовать быстрей, чем думаешь.

– Стреляй, потом разберешься, был враг вооружен или нет. И главное, помнить – хороший душман, мертвый душман, – свою маленькую лекцию сержант сопровождал хлесткими ударами ремня по пятой точке нерасторопных. – Все гуманные сопли оставьте тем, кто остался дома, если хотите выжить. Все пламенные речи закончены, выходи строиться.

Через пару месяцев пробежка перед ужином действительно не портила нам аппетита, даже наоборот. Но наш сержант не знал устали, выдумывал все новые истязания. Мы едва привыкали к одному, как на наши головы сваливалось иное, более жесткое испытание. Жутко завидуя другим, мы, как проклятые носились по окрестностям. Наши животы и коленки знали каждый бугорок, каждую ложбинку в поле возле учебке.

Иногда наш командир по несколько дней запрещал нам снимать рюкзаки, набитые камнями.

– От чего зависит ваша жизнь в рейде? – поучал он при этом. – От наличии боеприпасов, воды и пищи. У тебя закончились патроны – ты труп. У тебя не осталось воды, ты – труп. Если ты не способен нести груз наравне со всеми, взваливаешь часть его на плечи товарищей – значит, ты снижаешь шансы выжить у всех, кто рядом с тобой.

Походы, так называл сержант такие дни. Мы повсюду таскались с полной выкладкой и набитыми магазинами, будь-то столовая или казарма. При этом мы соблюдали караульную службу по усиленному варианту. Даже спали мы в эти дни не на кроватях, а под ними. У сержанта, казалось, не было другой цели в жизни, кроме одной – заставить поверить нас в существование ада на земле. Как мы тогда заблуждались, думая так.

Прозрение наступило вскоре, после того, как нас, несколько десятков молодых, только что окончивших учебку бойцов, забросили на дальнюю, горную заставу в Афгане.

При первом, боевом выходе мы, несколько воспитанников безумного Макса, так между собой звали нашего сержанта, угодили в патрульную команду, проверяющую дорогу перед проходом колоны.