Серая нить. Книга первая.

Длина коридора была примерно сто шагов, по окончанию которого мы очутились в большой пещере. Едва я переступил порог, почувствовал, как на моей голове зашевелились волосы. Пещера давила своими размерами и ощущением неизбежной смерти. С каждым шагом становилось ясно, отсюда тебе никогда не вырваться. Твой путь окончен, и чуда не будет. Вдоль стен стояли каменные чаши, в них дымились ароматные травы, но и они не могли заглушить жуткую вонь, которая стояла в пещере. Тошнотворный запах разложения заполнял нос, рот, казалось, он просачивался сквозь кожу, забиваясь в каждую пору на теле. Рядом с ними в специальных креплениях чадили факелы, слабо освещающие стены и свод пещеры.

По середине пещеры возвышался огромный шар, примерно треть его верхушки была срезана. В середине среза имелось небольшое углубление, в котором лежал обломок камня. По виду обыкновенный булыжник, но от него так и веяло холодом. Даже на расстоянии нескольких шагов у меня возникло ощущение, что из меня высасывают жизнь. Щупальца невидимого дотронулись до моей души, кольнув в самое сердце, пробуя, каков я на вкус. Но затем это нечто чего-то испугалось, и спряталась назад, как улитка прячется в свой домик. Я понял – это нечто было в камне. Оно было живым, нет, оно хотело ожить, но что-то ему мешало и за это оно ненавидело все живое.

– Не слишком ли ты много приписал этому камню? – усмехнулся, Дхим. – Я слышал, что камни могут влиять на судьбу человека, но чтобы они хотели ожить, такое слышу впервые.

– Мой господин, если вы позволите закончить рассказ, то убедитесь, я говорю лишь правду, – ответил меняла.

– Ну что же, продолжай тогда, – разрешил Дхим.

– Слушаюсь, мой господин, – склонился в поклоне, ростовщик. Вокруг шара с камнем, словно лепестки вокруг цветка, расположились плиты. В них были выдолблены контуры человечного тела, и уже лежали шесть бывших моих спутников. Остальных дикари загнали в клетку в дальнем конце пещеры.

Воин, на чьё попечение меня оставили, дернул за веревку и повел к одному из колец, что торчали повсюду. Он усадил меня на пол, связал мои руки и шею таким образом, что начни я дергаться, то непременно задушил сам себя. Под конец, дикарь пнул меня ногой и ушел помогать другим воинам.

Я, предоставленный самому себе, стал смотреть по сторонам. Стены пещеры не были голыми, по крайней мере, со стороны стены к которой меня привязали. Камни покрывали лоскутки какой-то тонкой ткани, наложенные друг на друга неровными краями, они были грубо сшиты меж собой. Засмотревшись, я не удержал равновесие и упал. Ремни начали душить меня. Чтобы ослабить давление ремней, я стал вертеться, пока не уперся головой в стену. Стена оказалась теплой, мягкой, даже нежной на ощупь, будто я коснулся молодой женщины. Мне все же удалось ослабить ремни и дышать стало легче. Отдышавшись, я внимательней посмотрел на ткань, и меня посетила страшная догадка. Нет, не может быть, от ужаса у меня волосы встали дыбом. Нежной тканью оказалась человеческая кожа.

Старясь отодвинуться от стены подальше, я раскачался, и вновь упал на бок. Петля, накинутая на шею, затянулась, передавив шею, лишила возможности дышать. Ко всему прочему один из кусков кожи оторвался и упал мне на лицо, так что его край оказался во рту. Этого мой желудок выдержать не мог, его содержимое устремилось наружу. Я был в панике, захлебнуться собственной рвотой, когда столько пришлось пережить, было бы просто глупо. Свет начал меркнуть, но в этот момент, чьи-то руки подняли меня и возвратили в былое положение, затем срезали не дающую дышать веревку. Содержимое желудка получило проход, вырвалось из меня мощной струей. Я поднял глаза и увидел перед собой вождя. Он буравил меня злым взглядом, едва сдерживал себя, чтобы не вонзить кинжал прямо мне в глаз. Его сдерживало одно – я был ему нужен.

Вождь ткнул в меня своим посохом и указал на площадку, что возвышалась над всем. Он неспеша направился к ступеням, ведущим наверх площадки. Я смотрел в след удаляющемуся правителю, соображая, что он от меня хочет. Второй раз мне объяснять никто не стал, вместо этого удар плети заставил придти в себя. Я соскочил и кинулся вдогонку поднимающемуся по ступеням вождю.

Правитель туземцев подошел к огромному каменному столу и провел рукой над стоящими там чащами. В них тут же вспыхнул огонь. Когда я поднялся по ступенькам, вождь подал мне знак. Такие жесты у меня на родине используют при обучении собак. Ещё не привыкнув к положению невольника, я замешкался, и мою спину обожгла боль. Она быстро заставила меня отбросить в сторону гордость и другие чувства, мешающие выжить. Я сел на корточки, лишний раз боясь пошевелиться, чувствовав, как по спине стекает кровь.

Вождь тем временем затянул песнь. Тоска и одиночество матери, что лишилась ребенка, леденящий кровь смех безумца, который нагоняет свою жертву, впивается в неё зубами, а затем лакает вытекающую из вен кровь, отчаянье потерявшегося младенца – вот, что слышалось мне в этой песни.