Сербия. Полная история страны

Вместе с верой арнауташи перенимали язык и обычаи албанцев, среди которых им теперь приходилось жить. И если первые два-три поколения, наряду с исповедованием ислама, сохраняли сербские традиции, начиная с кумовства и заканчивая отмечанием Видова дня, то их потомки окончательно отрывались от своих сербских корней и начинали считать себя албанцами или же турками. Самоидентификация зависела от круга общения — сельскому старосте удобнее и сообразнее было считаться албанцем, а чиновнику канцелярии санджак-бея — турком. Таким образом, албанская экспансия носила двойственный характер — сербы не только изгонялись со своих земель, но и превращались в албанцев.

Относительно религии у албанцев существует две поговорки, которые как нельзя лучше иллюстрируют отношение народа к вере. Первая, древняя, приписывается Гьону Кастриоти, отцу легендарного Скандербега[116], предводителю антиосманского восстания середины XV века. Он сказал: «Там, где сабля, там и вера!» А современные албанцы говорят: «Религия албанцев — албанизм».

Со временем земли, населенные албанцами-мусульманами, превратились в своеобразный щит, которым Османская империя прикрывалась от так и не покорившихся до конца сербов. Щит этот ковался в период, называемый «эпохой Кёпрюлю», когда у власти пребывали великие визири из этого албанского семейства. Эпоха Кёпрюлю длилась с 1656 по 1710 год. Мехмет-паша Кёпрюлю, с которого началась эта эпоха, сумел передать должность великого визиря своему сыну Фазылу Ахмету, сделав его своей правой рукой незадолго до смерти. Тот, в свою очередь, своевременно приблизил к себе Кара Мустафу-пашу, турка, усыновленного семейством Кёпрюлю… «Тяни своих как можно ближе к подножию султанского трона, и они будут возвышены» — по такому принципу действовали члены этого семейства.

Гайдуки

В ответ на притеснения со стороны османов в народе зародилось стихийное движение сопротивления, называемое гайдучеством. Считается, что первыми гайдуками были пастухи из горных районов северной части Балканского полуострова, которых на венгерский лад называли «гайду» — «погонщиками скота».

В османских судебных документах слово «хайдут» появляется во второй половине XVI века, и тогда же о гайдуках упоминает ряд иностранцев, посетивших Османский султанат. Например, фламандский ученый Левин Гулсиус (1546–1606) пишет о том, что «в феврале 1595 года собрались 2000 сербов и гайдуков, которые перешли Дунай, напали на Софию, разграбили и подожгли ее и унесли оттуда огромную добычу», и о том, что «трансильванские гайдуки обратили в бегство пребывавших в Никополе турков, убили их свыше 3000, а город разграбили и подожгли». Свидетельство Гулсиуса имеет большое историческое значение, указывая на то, что уже к концу ХV века гайдучество приобрело масштабный характер. Это опровергает широко распространенное заблуждение относительно того, что в XV–XVII веках гайдуки были обычными разбойниками, не имевшими ничего общего с национально-освободительным движением. Да, самого движения в то время якобы не было, поскольку национальное самосознание появилось у порабощенных османами славян не раньше середины XVIII века… Что касается национального самосознания сербов, то оно сформировалось еще до Косовской битвы и свидетельством тому служит клятва, произнесенная перед битвой Лазарем Хребеляновичем: «Кто есть серб и сербского кто рода, кто от сербской крови и колена». А национально-освободительный характер гайдучества наглядно и убедительно доказывается цифрами. Приходилось ли вам слышать о разбойничьих шайках, численностью в несколько тысяч человек, которые нападают на укрепленные города и обращают в бегство регулярное войско? Согласитесь, что добычу проще и безопаснее брать, грабя небольшими группами на проезжих дорогах или, скажем, угоняя скот. Нет, с момента своего возникновения гайдучество носило национально-освободительный характер, потому что было направлено против турок и османской власти в целом.