Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества

«Все случайные профессиональные разногласия и конфликты мы разрешали сами, по взаимному согласию и без посредников, чтобы никто морально не пострадал. Поскольку и в мирное время он шёл на шаг впереди меня, то имел больше возможностей защитить меня от вмешательства начальства. Во время войны мы оба физически защищали друг друга, в зависимости от того, кто первый попадал в неприятности, рискуя жизнью. Он храбрее меня, поэтому чаще подвергался смертельной опасности и другим военным испытаниям…» — написал в начале своих записок Милованович.

Даже их первая встреча началась с «подколов». Оба тогда были майорами. Младич — пехотинец, Милованович — танкист.

Младич в качестве референта в учебном отделе командования 3-го военного округа в Скопье прибыл с контрольной проверкой обучения в 212 моторизованную бригаду в Велес, где Милованович служил оперативником, а в тот день был приставлен к нему для сопровождения. Младич проверял физическую подготовку роты и, когда солдат не смог подняться по канату, раскритиковал его командира, что тот не научил его, и вдруг сказал: «Вот здесь майор Милованович, он вам покажет, как это правильно и быстро делается!» Милованович пишет, что ответил ему: «Товарищ майор, вы старше меня и чтобы я, как младший, чего-нибудь не перепутал, лучше вы сами это покажите солдатам, вы же выше по званию». «Он взглянул на меня, — пишет Милованович, — своими ярко-голубыми глазами и, хотя я ожидал бури, рассмеялся и приказал командиру роты лучше обучать солдат».

«Несколько лет спустя Младич был переведён в Охрид командиром пехотного полка и, пока он там служил, я много слышал о нём. Короче говоря, он возродил и полк, и охридский гарнизон. Где-то в 1985-м или 1986-м его переводят в гарнизон, в г. Штип, командиром 39-й пехотной бригады, входящей в состав 26-й пехотной дивизии. После расформирования она вошла в состав Кумановского корпуса, как и моя 212-я бригада, в которой я по-прежнему служил оперативником. Мы оба дослужились до полковника. Наши зоны ответственности соприкасались, и мы стали чаще видеться на разных учениях и совещаниях.

Как командир бригады он буквально прославился одним смелым поступком. Когда Младич был в очередном отпуске, в его бригаду неожиданно нагрянула Главная инспекция народной обороны, в народе — ГИНА. Я думаю, это была самая грозная инспекция в ЮНА, поскольку была наделена неограниченными полномочиями, включая и право снять офицера с должности за выявленные в подразделении недостатки и право на передачу дел в суд, и даже на увольнение из армии. Младича кто-то предупредил о проверке, и на следующий день он явился в Штип. На «боевом» командном пункте он появился в тот момент, когда его заместитель получал «боевое» задание. Младич взял конверт, вскрыл его. Очевидцы рассказывали: он сразу же продиктовал «боевой приказ»! Нарушил всю процедуру, которой нас учили: анализ и осмысление задания, оценка ситуации и после этого — принятие решения. Продиктовал приказ на полстраницы формата А-4. Напоминаю, что полученное задание было расписано на нескольких страницах, а нас учили, что боевой приказ по бригаде должен содержать как минимум пятнадцать страниц!

Бригада по его краткому приказу полностью выполнила свои «боевые» задачи и получила высшую оценку».

Итак, именно эту способность Младича принимать мгновенные решения, которая затем проявилась во всех его реальных боевых испытаниях, заметил и описал его преподаватель генерал Радинович.

Генерал Милованович описывает Младича и во время спортивных состязаний в период их совместного обучения в Школе оперативного искусства, когда они уже стали близкими друзьями. Говорит, что им больше всего нравился настольный теннис и что «Младич не выносил поражений ни в чём, даже в спорте. Играл до потери сознания, пока не выиграет».

До 30 января 1989 г., после окончания Школы оперативного искусства, оба командуют бригадами, Младич в Штипе, Милованович в Велесе. Милованович описывает два анекдотичных случая их «сотрудничества»: «… Вокруг казармы в Велесе была большая территория и меня часто критиковали за то, что траву там не косили. На каком-то инструктаже, когда меня опять из-за этого ругали, Младич мне шепнул: «Дурак, ну пригони ты туда десяток соседских овец. И тебе будет хорошо, и соседу».