Сердца не покоряют силой

Что толку в этих кинжалах? Она не сможет ударить Эртана, даже если он к ней с исполнением супружеского долга приставать полезет. «Особенно в этом случае», – с грустью констатировала Рэми, которая вполне отдавала себе отчёт в том, что весь день ей хотелось снова почувствовать его прикосновения на своей коже.

Эртан, от которого её терзания не укрылись, со вздохом уселся рядом.

Она хотела отодвинуться, но не отодвинулась.

Некоторое время они молчали, потом он заметил словно бы между делом:

– Рэми, ты знаешь, что ты весьма жестокий человек?

– Что? – аж опешила от такого резкого наезда та.

Уж какой-какой, а жестокой её ещё никто не называл. Сама же она о своих морально-этических качествах была самого высокого мнения, и почитала себя добросердечной и милосердной леди, как и положено истинной принцессе.

– Смотри, – поболтав в воздухе ногами, принялся расшифровывать свою мысль Эртан. – Я задел твою гордость, договорившись о браке с тобой в обход тебя. При этом, согласись, у меня были смягчающие обстоятельства, – обратил её внимание на этот факт он. – Ты сама отмечала, что наш брак является политическим, и что в браках такого рода обычно всё устраивается в обход чувств его участников. Это не оправдывает меня вполне, но всё же: согласись, я сделал то же, что делает любой правитель страны, надумав выгодно жениться. Позже, – не дал он ей вставить возмущённые возражения, – я осознал свою ошибку. Узнав тебя ближе, я понял, что был не прав, и что мне стоило просить у твоего отца разрешения ухаживать за тобой, и уж там оставить на твоё усмотрение вопрос, принимать эти ухаживания или нет, – Рэми немного опешила, потому что такой сценарий ей в голову не приходил. – Я понял, что ошибся, – повторил Эртан, – и принёс тебе свои извинения. После я пытался эту ошибку исправить, вплоть до того, Рэми, – голос его приобрёл отчасти металлические нотки, – что рисковал войной с твоим отцом – безумие для опытного политика, как по правде. Отметь, драгоценная, что я не удерживал тебя в Мариане и дал согласие на развод, но ты сама решила не возвращаться в отчий дом. – Он нахмурился, немного помолчал, потом продолжил: – Я не ставил тебе никаких условий, и просто согласился помочь тебе устроиться в Мариане наилучшим для тебя образом. В дальнейшем, полагаю, я не сделал ничего, что ты могла бы расценить как оскорбление в свой адрес, так? – он вопросительно поднял брови и, дождавшись её кивка, грустно резюмировал: – И несмотря на всё это, Рэми, ты так мне и не простила той единственной моей ошибки.

Она захлопала ресницами, пытаясь понять его точку зрения. В том, что он говорил, определённо было рациональное зерно, но ей казалось, что где-то в  этих рассуждениях вкралась коварная логическая ошибка.

Рационально она признавала правоту приведённых им аргументов, но сердцем чувствовала, что во всех этих рассуждениях есть какая-то ловушка.

– К чему ты всё это говоришь? – воспротивилась его словам она. – Хочешь ещё раз доказать, какой ты весь рыцарственный и хороший?

Он хмыкнул, удивлённо приподнял брови и возразил:

– Да в том-то и дело, Рэми, что я смертельно устал доказывать тебе, какой я весь… рыцарственный и хороший, – талантливо передразнил он её тон. – Иногда мне кажется, – с проникновенной искренностью добавил он, – что нужно бросить все эти бессмысленные попытки и просто… – он повертел рукой в воздухе, пытаясь сформулировать когда-то данный Аркастом совет покуртуазнее. – Просто махнуть на всё рукой и поцеловать тебя покрепче, – выкрутился он, смягчив идею.

Сердце её истошно забилось от таких перспектив.

– И почему же ты этого не делаешь? – тихо спросила она, исподлобья вглядываясь в него.

Он серьёзно посмотрел на неё в ответ и тихо добавил:

– Потому что знаю, что ты этого не хочешь.

Она смутилась и отвела взгляд из опасения, что он там прочтёт, что она очень даже хочет именно этого.

– Ты жестока, Рэми, – меж тем, продолжил развивать свою тему он. – В отместку за одну давнюю ошибку мучаешь меня ежечасно.

– Мучаю? – удивлённо переспросила она, бросая на него тревожный взгляд и вздрагивая от того, что в его глазах ей увиделась неприкрытая боль.

Эртан, как уже отмечалась, был мастером выразительных взглядов.

– Мучаешь, – с проникновенной убеждённостью подтвердил он. – Ведь я каждую минуту, что смотрю на тебя, мечтаю о том, чтобы поцеловать. И не смею этого сделать, потому что знаю, что буду отвергнут.

– Каждую минуту? – затаив дыхание, переспросила она.

Это звучало как настоящая фраза из романа! У неё даже голова закружилась от восторга, что с нею происходит что-то настолько книжно-волшебное.

– Каждую, – хрипло подтвердил он, беря её за руку и прикладывая ту к своей груди, туда, где было хорошо слышно, как гулко и быстро бьётся его сердце.

Признаем честно, Эртан малясь переигрывал.

Не в том смысле, чтобы он врал – Боже упаси! Просто, выяснив взгляды Рэми на то, что является любовью, он быстренько пересмотрел стратегию своего поведения, и теперь пытался представить себя и свои переживания в самом выгодном свете.