Сердца Пустыни (СИ)

-Англичанка, - сказала Домини, глядя на расплывчатые очертания фигуры, окутанной шелками.

-Подойди!

Она шагнула к фигуре, в душе уже смирившись с возможным унижением. Ей от чего-то было до странного спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. Она была словно в оке бури.

-Как тебя зовут, дитя?- спросила женщина, потянувшись к масляной лампе. Вималь с почтительным поклоном вызвалась разжечь её, что было встречено благосклонным кивком.

-Домини Энфилден, - сказала Домини.

Женщина в сумраке охнула, отпрянув назад и тут же подавшись вперед. И почти в ту же секунду вспыхнул промасленный фитиль, дав облачко света.

-Как… Боже… мой Боже!- хозяйка шатра застонала, потянувшись к испуганной, растерянной Домини, касаясь её лица, рук. Домини увидела её теперь в свете лампы и вздрогнула, сердце её бешено забилось.

-Кто вы?- спросила она, задрожав всем телом. –Ради всего святого, прошу вас, скажите!

Рука пожилой женщины скользнула по её руке, отодвигая рукав галабии, коснувшись медного браслета. Жалобный вскрик сорвался с губ бедняжки и она обхватила Домини своими слабыми руками.

-Доми, девочка, девочка, доченька… прости… прости…

Ошеломленная Домини на грани обморока уронила голову на плечо женщине, чье лицо было состаренной копией её собственного лица.

-Моё терпение иссякло, когда твой отец отобрал тебя и передал под надзор кормилицы, - тихо говорила бывшая леди Энфилден, а ныне Айиша главная супруга шефха Вариса и мать его единственного сына Язида. –Он не позволял видеть тебя даже по выходным. Когда меня отдали за него, я надеялась, что сумею перебороть его угрюмость и жестокость, о которых была столько наслышана. Но увы, это оказалось неподвластно мне. Я лишилась самого драгоценного своего сокровища-тебя. Но это же и сделало меня сильнее. Ты помнишь нашу последнюю встречу, дочь моя? Я надела тебе на ручку этот браслет…

Слезы снова полились из глаз госпожи Айиши.

-Мне удалось случайно узнать из разговора слуг, что первая супруга Лоуэлла обокрала его и сбежала с его же собственным дворецким в Америку. С тех пор его ненависть и недоверие к женщинам стали притчей во языцех. Увы, твой отец так же оказался в той комнате и узнал, что его постыдная тайна известна мне. Но в тот вечер были приглашены высшие чины и многие известные люди из правительства, и при них он не смел проявить свой бешеный нрав, а лишь выкручивал мне руки и бил, когда ему удавалось застать меня в алькове или одной из пустых комнат. Одним из его гостей был шейх Язид, знатный правитель, дружба с которым была очень политически выгодна Англии. Его сопровождал старший сын, Варис…

Она опустила голову, не глядя на Домини, которая лишь прижимала ладони к мокрым от слез щекам. Видимо, воспоминания накрыли её с головой, потому что не сразу она смогла продолжить. Налив подслащенной воды из серебряного кувшина в два принесенных серебряные фиала, женщина опустошила свой. Домини не притронулась к своему.

-Варис увидел меня, когда я стояла на балконе, пытаясь совладать с желанием броситься вниз. Он окликнул меня и подошел. И когда он спросил, может ли помочь мне, решение уже созрело в моем сердце. Я не могла оставаться в проклятом Энфилдене. Я знала, Лоуэлл не оставит меня в живых, поскольку его тайна стала мне известна. Принц Варис был молод и прекрасен собой, и мои боль и отчаяние вызвали в его сердце самые рыцарские чувства. Он потихоньку помог мне выбраться из дома и отправил со своим слугой. Ту ночь я не смогла бы пережить снова, дитя моё. Я шарахалась каждого звука, а бедный Сиддик не знал английского и не умел успокоить меня.

Утром вернулся Варис и привел с собой худую берберку. То оказалась распорядительница гарема. Переодев меня в наряды одной из жен шейха Язида и вымазав лицо слабым раствором хны, чтобы придать ему желтоватый оттенок, меня вывезли вместе с остальным гаремом. Единственное, что заставляло мое сердце разрываться от тоски и боли это мысль о том, что ты, моя малышка, моё сокровище, остаешься с этим негодяем. Долгие годы я порывалась вернуться, но ужас перед Лоуэллом удерживал от этого шага. Я приняла магометанскую веру и вышла замуж за моего спасителя и защитника. Варис был хорошим человеком, добрым и мягким, ни разу он не поднял на меня руку, ни разу не причинил боли. Лишь одного я не могла простить ему – того, что взял он выкуп за боль и смерть моей дочери Амины. Тогда я и поклялась, что прощу лишь если какое-нибудь чудо вернет мне тебя. Тогда я не верила в это…

-Мама, Боже мой, мама, - Домини обняла женщину, спрятав мокрое от слез лицо на её коленях и чувствуя ласковую руку на своем затылке. Она чувствовала непередаваемое блаженство, лежа у ног матери. Мать! Её родная мать!

-Мама, милая, родная моя мама, - шептала она, задыхаясь от слез. И это слово, слетавшее с её уст было так сладко произносить.

-Теперь я никуда не отпущу тебя, доченька, - обняла её старая женщина. –Никому не позволю причинить тебе боль. Прости меня, родная моя, что оставила тебя у твоего отца, не попыталась хотя бы выкрасть.