— Хватит пока. Нам здесь целый день куковать.
И то верно.
— Спасибо, — поблагодарил я его.
— Кушай, не обляпайся. — Он закрыл флягу, повесил ее на пояс и вернулся на свое прежнее место.
Вот даже как…
— Откуда родом? — спросил я его, решив разговорить.
— Какая разница? Все мы теперь дети Альтиндора. — Он говорил с ленцой, неохотно.
— Меня зовут Ильс. А тебя?
— Нам не положено разговаривать с заключенными… Ну, допустим, Тамакола…
— Давно уже здесь, в Йоле?
— С самого начала. Люблю солнце, море…
— …и императора, — закончил я за него.
— А хоть бы и так, — не обиделся он на мою провокацию. — Он порядок в стране навел. До него здесь такой бардак был — вспоминать не хочется. А у меня жена молодая, красивая…
— Ты женат?!
— А как же без бабы можно? Природа просит свое. Да и за домом есть кому присмотреть, за хозяйством.
— Хорошо ты тут устроился, — вздохнул я.
— А тебе кто мешал? Говорят, тебе предлагали место в городской страже. Так нет, отказался, на остров поперся.
— А что там, на острове?
— А ничего! Много знать будешь… Хотя к тебе это не относится.
— Даже так? — я сглотнул комок. — Змею скормите?
— Не сразу. Император желает знать, кто тебя прислал, что нужно было на острове, кто твои сообщники. Он лично будет вести допрос. Не сегодня — завтра. Так что отдыхай пока.
Говорил он буднично, без тени злобы в голосе.
И я понял, что поддержки с его стороны не будет.
Разговаривать с охранником резко перехотелось.
Я лихорадочно искал выход из сложившегося положения, но не находил даже малейшего шанса на спасение. Попасть во дворец, вопреки ожиданиям, оказалось проще, чем из него выбраться.
Солнце продолжало свою безжалостную пытку. Обнаженное по пояс тело от палящих лучей кое-как прикрывали колодки, хотя открытые участки покраснели и теперь нещадно зудели. Зато голова пылала таким жаром, что на ней в пору было жарить яичницу. И снова хотелось пить.
А потом у меня начались галлюцинации…
Он появился у гвардейских казарм в сопровождении коротконогого субъекта с выпирающим брюшком и раскрасневшейся мордой — типичного представителя чиновничьей братии среднего звена. Сопровождающий что-то рассказывал, с нескрываемой гордостью тыкал пальцем в истекающих потом воинов, а
— Эй… как там тебя… земляк, — прошелестел я пересохшими губами. — Кто это?
— Кто? Где? — встрепенулся охранник. Должно быть, закемарил на посту.
— Вон тот, в плаще.
После короткой паузы, во время которой стражник, видимо, наводил прицел, последовал ответ:
— Это гость императора. С севера… А ты его знаешь?
— Нет, просто спросил, — ответил я.
Аристер, сука! Как всегда, бодр, подтянут, свеж. Даже наряд не сменил, выглядит так же, как в тот день, когда мы расстались.
— Должно быть, важный человек, раз сам император его привечает, — пробормотал я.
— Не знаю. Наверное. Вторую неделю уже тут торчит, все чего-то вынюхивает, выспрашивает… А что?
— Ничего… Дай воды.
— Не положено.
— Будь человеком, дай попить!
Тамакола, украдкой озираясь по сторонам, нехотя поднес к моим губам фляжку.
Значит, гость императора. Хм…
Кто ж ты такой, Аристер?
Это понятно, но все же — кто он?
Его намерения были кристально прозрачны. Даже сейчас он не скрывал своего интереса к порталу. Все смотрит и смотрит, хотя и не в открытую.
Аристер сделал шаг к воротам, ведущим к канатной дороге, но толстобрюхий чиновник подхватил его под руку, ткнул пухлым пальцем в кристалл, который при приближении Аристера начал пульсировать, ненавязчиво развернул в противоположную сторону и повел прочь от гвардейских казарм.
Проходя мимо дворика, Аристер повернул голову, скользнул по мне взглядом… и пошел дальше, вступив в дискуссию с сопровождающим.
Не заметил? Не узнал?
Вскоре мой охранник сменился, унеся флягу с остатками воды. Его товарищ по оружию оказался неписью, на мои просьбы напиться он не реагировал или отвечал коротко, по-боэрски. Судя по интонации — посылал подальше. После полудня у меня из носа пошла кровь. Я из последних сил держался на ногах. А когда коленки невольно подгибались, колодка сдавливала горло до звона в ушах, до кругов перед глазами.
Потом я, наверное, все же отключился. В чувство меня привело ведро воды, пролившееся бальзамом на мое испеченное тело. Стало легче, но ненадолго. Вода быстро испарилась, и снова стало жарко и муторно.