Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

Жестокая перегрузка вдавила Болтуна и Рэма в кресла. На обзорном экране проносились обломки транспортов, огненно-рыжие хвосты ракет, куски рваного дыма. Казалось, что из этого ада нет выхода. Но Циклоп чувствовал пульс машины, знал, на что она способна, и, умело маневрируя, уходил из-под ударов торпед и смертоносных лучей лазеров.

Наверху, близко к расщелине, висели три тяжёлых сторожевых крейсера, превращавшие в фонтан огня и пепла всё, что двигалось им навстречу. Циклоп не стал идти напролом. Когда сторожевики занялись пассажирским лайнером, пробивая его защитный экран, Циклоп рванул, как показалось, в сторону от спасительного горлышка, а потом на полной скорости проскочил его. Пробив стратосферу, звездолёт QR-4 — по берианской классификации военных летательных аппаратов — вышел в открытый космос.

Болтун отстегнул ремни, спрыгнул с кресла и как сумасшедший заорал:

— Ура! Ура! Мы это сделали! Сделали! А что я говорил? Что? Я говорил вам, хозяин, что с тугом не пропадёшь? Говорил, что он не подведёт? И вот результат! Пожалуйте! Вы думали, мы обречены? Чёрта лысого, как выражается мой любимый хозяин! Туг — ваш покорный слуга — найдёт выход из любой ситуации! Ведь туги, и это надо честно признать…

Рэм перебил его:

— Послушай, Болтун, не будем обманывать друг друга. Если бы не Циклоп, мы бы так и остались в том ангаре…

Болтун поджал губы.

— Может, вы и правы, честнейший и справедливейший из всех справедливых, но не об этом нам нужно сейчас печься. Вы помните, куда мы устремлены всеми фибрами наших благороднейших душ? На Х-15! И это ещё бабушка на двое сказала, сможет ли гриз управлять кораблём на таких расстояниях! Это отдельное искусство!

Рэм взглянул на Циклопа, ожидая от него ответной реакции, и, пожалуй, только теперь по-настоящему разглядел гриза. Мощный, грудастый, с развитой мускулатурой, узкой талией и крепкими бёдрами, с ног до головы поросший длинной тёмно-бурой шерстью. На небольшой, крепкой и круглой, как мяч, голове из-под спутанных прядей поблёскивал единственный глаз, с чёрным зрачком и ярко оранжевой, иногда пунцово-красной радужной оболочкой. Под глазом лоснился плоский собачий нос. Позже, наблюдая за гризом, Рэм заметил, что у него много общего с собакой: в жару он высовывал язык и часто и шумно дышал, осуществляя таким образом терморегуляцию организма. Рэм иногда ловил себя на мысли, что хочет потрепать его по холке или почесать за ухом. Это безотчётное желание усиливалось, когда Циклоп обращал на человека свою плюшевую морду, абсолютно преданную и счастливую. Ещё одна особенность гриза, напомнившая Рэму четвероногих друзей человека, заключалась в том, что раны на нём заживали, если использовать известное выражение, как на собаке: кровь быстро сворачивалась, переломы срастались. Гриз, как правило, лечился самостоятельно, никого к себе не подпуская. На этот раз он перетянул ноги тугой повязкой, периодически смазывал их лекарственным составом, найденном на борту QR-4, и к концу космического перелёта уже двигался без посторонней помощи.

В отличие от непоседливого и говорливого туга, гриз, если только не сидел за штурвалом звездолёта, был медлителен, неуклюж и немногословен. Услышав вопрос, отвечал не сразу, выдержав длинную паузу, словно от ответа зависела чья-то жизнь. Вот и теперь после выпада Болтуна Циклоп заговорил, только когда Рэм дважды переспросил его.

— Мне приходилось водить корабли на большие расстояния, — ответил гриз медленно, растягивая каждое слово. — А однажды я обогнул галактику МН-409. Это целая история…

— Неужели ты думаешь, лохматая голова, что мы будем её слушать?! — возмутился Болтун. — Сейчас только этого не хватало! Больше нам вроде как делать нечего!..

— Подожди ты! — одёрнул его Рэм. — Скажи, Циклоп, тебе что-нибудь известно о планете Х-15?

— Ну как же, известно, известно, — ответил гриз и снова замолчал.

— Нет, ну вы поглядите на него! Он будет нам нервы трепать! Из него слова клещами не вытянешь! Вот чучело-то косматое! Да говори же ты скорее, остолоп! Не томи!..

Циклоп посмотрел на Болтуна невозмутимым коровьим взглядом. Вывести гриза из состояния душевного равновесия было непросто. Болтуна же трясло от желания дать взбучку заторможенному тюфяку — «лохматому» (это прозвище накрепко прилипло к Циклопу), но был вынужден терпеть, чтобы не огорчать хозяина.