Сердце Андромеды, или Чёрный Цветок. Книга первая

Чёрное лицо не выражало ни агрессии, ни миролюбия, и походило на каменную маску. Маска покачивалась на волне, словно прибитая течением. Рядом с ней вода чуть всколыхнулась, и на поверхность вылезла кисть со скрюченными пальцами, а потом и вся рука, показавшаяся Рэму несуразно длинной. Рука схватила Рэма за воротник. В тот же миг к нему со всех сторон потянулось ещё с десяток жилистых рук с растопыренными пальцами. Рэм попытался высвободиться, но не смог. Тогда он несколько раз ударил кулаком в неподвижное маску, и пальцы, сжимавшие одежду, разжались. Рэм отпрянул от планшира и крикнул: «Полундра!» — слово, которое никогда раньше не использовал, но почему-то сейчас именно оно слетело с языка.

Бластер не отцеплялся от ремня — пальцы от волнения путались в защёлке, а через фальшборт уже лез первый гость. Дикарь легко перекинул поджарое тело через преграду и встал во весь рост. С узких плеч стекала вода. Окинув жёлтыми глазами палубу, остановил взгляд на Рэме. Несколько секунд оба молча смотрели друг на друга. Рэм пытался понять, чего ждать от незваного визитёра.

Из трюма высунулась взъерошенная голова Мотса, за ним показался Игл.

В руке абориген держал топор с заострённым каменным лезвием. Увидев, что белый человек не один, дикарь насторожился, зашнырял глазами и вдруг, размахнувшись, запустил топор. Рэм успел отвести голову. Позади громыхнул корпус кабины. Одновременно Мотс выстрелил из бластера — абориген вскинул руки и упал за борт.

Река закипела. Её поверхность покрывали головы дикарей. Казалось, что где-то затонула баржа, гружёная арбузами, которые рассыпались и заполнили собою всё пространство от берега до берега. Вода пенилась от мощных гребков. Пловцы плыли с такой скоростью и лихостью, словно в них вселился бес. Некоторые умудрялись привставать на плаву, чтобы кинуть топор или короткое копьё.

Рэм уворачивался и беспрерывно стрелял. Дикари лезли на борт, накатывая валами, когда один вал разбивался и нападавшие валились на палубу, за ним наступал другой. Кровь стекала в шпигаты.

Рэм не знал насколько хватит его бластера и сомневался, что продержится, если останется без оружия. Рядом вспахивали воздух характерный ввинчивающийся звук лазерной винтовки Циклопа и бабахающие залпы тяжёлого БК-11 Мотса.

В какой-то момент атака достигла наивысшей точки напряжения, будто у дикарей открылось второе дыхание или тот, кто ими командовал, устал ждать и потребовал взять крепость немедленно, сию же минуту.

В Рэма вцепились несколько дикарей, он машинально нажал на спусковой крючок и полоснул очередью, но бластер поперхнулся и обречённо затих. Тогда, перехватив бластер обеими руками, Рэм принялся размахивать им как двуручным мечом, сворачивать скулы и проламывать черепа.

Неожиданно штурм прекратился.

Груды мёртвых тел загромождали палубу, под ногами хлюпала кровь. Наступила тишина, какая бывает ранним утром, когда слышно только собственное дыхание. Туман исчез, и над лесом показалось солнце.

Рэм медленно обернулся — каждое движение отзывалась болью. Увидел Циклопа, стоящего по колена среди трупов, который своей мощной, словно высеченной из камня фигурой напоминал Геркулеса из старого американского блокбастера. Из-за спины гриза выглядывал Болтун, белый как полотно.

— Где остальные? — спросил Рэм.

Через четверть часа, обыскав вездеход, нашли Обулка, забившегося в щель — благодаря бескостному телу кумиди поместился в узенькой трещине в обрешётке КС-12. Но ни Мотса, ни Игла нигде не было.

— Циклоп, поднимай эту посудину. И побыстрей, дружище! — сказал Рэм.

— Как же, побыстрей. Лохматый — и побыстрей… — вечно недовольный Болтун даже после пережитого не изменил привычке брюзжать на гриза. И вдруг заорал: — Хозяин! Они снова здесь!

Речную гладь, казалось, вспороли лопасти огромного мотора, вверх летели ошмётки пены — несколько сотен дикарей ожесточённо плыли к вездеходу. Рэм нагнулся, чтобы подобрать бластер Мотса, как сзади напали. Болтун истошно завизжал: «Хозяин! Береги-и-и-сь!» Рэм нажал на спусковой крючок, и бластер задёргался в руке, выплёвывая заряды в обшивку вездехода. Она зашипела, запахло окалиной.

Вездеход резко пошёл в небо, вибрируя корпусом так, что, казалось, вот-вот рассыплется. От толчка Рэм и два повисших на его плечах дикаря покатились по палубе. Циклоп никак не мог справиться с КС-12 и выровнять полёт, но в таких условиях это было почти невозможно: гриз управлял машиной и одновременно отбивался от нападающих.

КС-12 грохотал моторами и раскачивался из стороны в сторону, словно пьяный на дороге, с борта свисали гирлянды сплетённых тел. Дикари, цепляясь друг за друга, хватаясь за волосы, за руки, за ноги, лезли по живой лестнице наверх. КС-12 сделал правый разворот, наклонился и снова устремился ввысь. Гирлянда рассыпалась. Вездеход застыл на пятидесятиметровой высоте. С него падали тела, а в реке копошилось человеческое месиво.