Сердце ангела

Появление Варвика не сулило ничего хорошего. Мастер редко бывал на третьем этаже во время ночной смены. Он обычно сидел у себя в полуподвале и пил кофе из кофейника, стоящего на углу стола.

И, кроме того, стояла страшная жара.

С тех пор, как в Гейтс Фоллс начали проводить метеорологические наблюдения, здесь еще не было такого жаркого июня. Недавно в три утра термометр, висящий здесь же у подъемника, показал девяносто четыре градуса[21]. Только один бог знал, каким адом становилась фабрика во время дневной смены.

Холл работал на громоздкой сортировочной машине, сделанной в Кливленде еще в 1934 году уже не существующей фирмой. На фабрику он устроился недавно, только с апреля. Это значило, что Холл все еще получал минимальную часовую плату — один доллар 78 центов, что, однако, его вполне устраивало. У него не было ни жены, ни девушки, он не платил алиментов. Холл долго не засиживался на одном месте. За последние три года он автостопом перебрался из Беркли, где учился в колледже, на озеро Тахо. Там он убирал грязную посуду в ресторане.

Потом в Голвестоне работал портовым грузчиком. В Биллинге водил такси и мыл посуду. И наконец Холл добрался до Гейтс Фоллса, штат Мейн, и устроился работать оператором на сортировочной машине. Холл не собирался уезжать отсюда до зимы, пока не выпадет снег. Ему нравилось одиночество, и он любил работать в ночную смену, с одиннадцати до семи, когда на фабрике царило относительное спокойствие и было не так жарко, как днем.

Ему не нравились только крысы.

Третий этаж представлял из себя длинное помещение, освещенное лампами дневного света. В отличие от других этажей он был довольно тихим и относительно безлюдным. Но крысы сводили на нет все преимущества. На этом этаже находилась только одна машина — его сортировщик. Все остальное место занимали девяностофунтовые мешки, которые укладывала длинная машина Холла. Мешки складывались, как сосиски, в длинные ряды. Некоторые из них лежали здесь уже не один год и стали грязно-серыми. Они оказались идеальными норами для крыс, огромных грызунов с горящими глазами и впалыми животами.

У Холла выработалась привычка собирать во время перерыва из мусорных баков консервные банки. Когда работы было немного, он бросал банками в крыс, а потом во время затишья опять собирал их. Только на этот раз мастер, поднявшись по лестнице, а не на подъемнике, поймал его. Все рабочие называли Варвика шпиком, и он оправдывал это прозвище. Вот сукин сын!

— Чем это ты тут занимаешься, Холл?

— Крысами, — ответил Холл, понимая, как неубедительно это звучит сейчас, когда все крысы попрятались по норам. — Когда они выползают из нор, я бросаю в них банки.

Варвик, большой, тучный, с коротко остриженными волосами, кивнул. Рукава его рубашки были закатаны, а галстук съехал. Он внимательно посмотрел на Холла.

— Мы платим вам не за то, чтобы вы швыряли банками в крыс, даже если вы их потом и собираете.

— Сверху от Гарри уже двадцать минут не поступало сигналов, — начал оправдываться Холл, думая про себя: «Почему ты, черт побери, не остался внизу пить свой кофе?» — Я не могу работать, если наверху молчат.

Варвик кивнул, будто эта тема его больше не интересовала.

— Наверное, я поднимусь наверх и проверю Висконски. Пять против одного, что он читает журналы, а его баки в это время переполняются мусором.

Холл ничего не сказал.

Внезапно Варвик ткнул куда-то пальцем.

— Вон там крыса! Бросай скорее!

Ловким движением руки Холл швырнул банку, которая со свистом рассекла воздух. Крыса, смотревшая на них с мешка яркими глазами-бусинками, слабо пискнув, исчезла. Холл отправился за банкой, а Варвик откинул голову назад и засмеялся.

— Я пришел к тебе по делу, — объявил он.

— Да?

— На следующей неделе — Четвертое июля[22]. (Холл кивнул). С понедельника до субботы фабрика будет закрыта. Для рабочих, проработавших как минимум год, это время станет оплаченным отпуском, для тех, кто на фабрике меньше года, — отпуском за свой счет. Хочешь подработать?

Холл пожал плечами.

— А что делать?

— Мы собираемся очистить подвал. Уже двенадцать лет никто им не занимался, и он страшно загажен. Попробуем шланги.

— Что, санэпидемстанция проникла в совет директоров?

Варвик пристально посмотрел на Холла.

— Так хочешь или нет? Два доллара в час, четвертого — двойная плата. Будем работать по ночам — не так жарко.

Холл подсчитывал в уме. После выплаты налогов он получит семьдесят пять долларов.

— Согласен.

— Придешь в следующий понедельник к красильне.

Холл наблюдал, как мастер идет к лестнице. На полпути Варвик остановился и оглянулся.

— Ты учился в колледже?

Холл кивнул.

— 0‘кей, студент. Постараюсь запомнить.

Варвик ушел. Холл уселся и закурил. Взяв банку, он принялся искать крыс. Холл попытался представить подвал под красильней — сырой, темный, полный пауков, сгнивших тряпок и речного ила. И еще крыс. А может быть, там водятся даже летучие мыши — эти авиаторы семьи грызунов. Брр!

Холл с силой метнул банку. Через вентканалы над головой он услышал слабый звук голоса Варвика и чуть улыбнулся.

0‘кей, студент. Постараюсь запомнить.