Сердце бога

Бюрократические препоны, которые могли помешать Гале быть счастливой в квартире в Доме правительства, и вовсе казались ей комариными укусами, особенно в сравнении со значимостью и связями возлюбленного. Подошел к концу ее декретный отпуск. Точнее, оплачиваемый отпуск составлял в ту пору всего восемь недель, однако молодая женщина присовокупила к ним еще два своих отпуска трудовых, да три месяца позволялось сидеть без сохранения содержания. В конце сентября Иноземцева должна была выйти на службу в подлипкинское ОКБ-1 – ее ждали. Значит, Юрочку следовало определить в ясли. Вариант, что она будет продолжать жить в квартире у генерала, не работая и ухаживая за ребенком, она даже не рассматривала. Советская женщина должна трудиться – все тогда, и Галя в том числе, так были воспитаны. Она не могла даже представить себе, как это – похоронить себя дома. С пеленками, кормежкой и детскими забавами и проблемами?! Нет, никогда! Она, как и всякая свободная женщина (а женщины Страны Советов воистину свободны!), должна и может самореализоваться. И она не собирается быть тунеядкой, не будет сидеть на мужниной шее (как иные сидят, она «Крокодил» читает, на выях собственных супругов и папочек). За тунеядство, в конце концов, даже срок положен. Понятно, что Иван Петрович смог бы договориться, чтобы ей лично ничто подобное не грозило. Но она сама себя бы стала не уважать, если бы бросила работу!

Оставалось решить вопрос с яслями. Галя не сомневалась, что Провотворов сумеет, как нечего делать, уладить, что она живет не по месту прописки (временной, в общежитии в Подлипках), и устроить Юрочку в самое лучшее дошкольное учреждение Москвы. Однако генерал рассудил иначе. Однажды вечером сказал: «Тебе скоро на работу. Я присмотрел няню. Она приедет завтра к нам домой к девяти. Глянь на нее сама, если понравится, скажешь ей, что она нанята. Прикажешь ей, когда выходить. Вопрос оплаты не поднимай, я условлюсь сам».

Няня ей сразу приглянулась. И Галя вышла на работу. Трудиться ей неожиданно понравилось – хоть раньше, до родов, у нее особо не лежала душа к переводу английских текстов на космическую тематику. А теперь вдруг пошло – или воспитывать ребенка оказалось еще менее интересно? Не мешало даже то, что приходилось с утра пораньше бежать через мост и мимо Кремля к метро, а потом спешить на вокзал и тащиться электричкой в Подлипки. Коллектив был хоть и сплошь женским, но беззлобным, начальница – душевной. Но все равно однажды генерал – как чувствовал – спросил ее (после ласк, в особенном, мечтательном, откровенном настроении): «А чем бы тебе, Галя, хотелось заниматься больше всего в жизни?» И она, разнежившись, сказала: «Ты знаешь, Иван, больше всего мне бы хотелось свободы. А самая большая свобода, какую я только знаю, это прыжки. Парашюты – это я, как оказалось, люблю больше всего в жизни. И этим я хотела бы заниматься больше всего на свете». – «Несмотря на то что теперь ты мать? – цепко уточнил генерал. – Обычно матерям свойственно беречь себя ради потомства». Она подумала и покачала головой: «Нет, меня даже наличие Юрочки не пугает. Ты ведь знаешь, что парашютный спорт отнюдь не такой опасный, каким кажется обывателям. И я почему-то уверена: со мной ничего плохого не случится, покуда ты со мной».

Провотворов ничего ей не ответил и даже перевел разговор на другую тему. Но она (успев неплохо узнать его за те несколько месяцев, что они прожили бок о бок) поняла: он все, что она сказала, запомнил. И постарается помочь, чтобы мечта ее воплотилась в жизнь – причем как-нибудь красиво и необыкновенно.

Осень 1960-го

Подмосковье

Генерал Провотворов

Основа всех наших побед – дисциплина. Товарищ Сталин очень хорошо это понимал. Особенно она для русского человека потребна. И для других славян. Великий вождь, даром что не славянин, знал это куда как лучше, чем прочие. Именно благодаря твердому порядку мы великую державу построили. И в колоссальной войне победили. И полмира теперь живут по командам, которые из Москвы доносятся. А оставшиеся полмира к этим сигналам, приходящим из самого красивого города Земли, прислушиваются. Иные – братья по социалистическому лагерю и развивающиеся страны – с надеждой. А другие – империалисты, капиталисты, недобитые реваншисты – со страхом, с искаженным злобой лицом.

Все, чего мы достигли – в том числе создали могучую ракетную технику и ядерное оружие, – для всего основы ОН заложил, наш учитель и вождь. Нынешние руководители только пользуются его наследством, живут по инерции, движутся благодаря ускорению, которое ОН задал. Да еще имеют наглость его осуждать посмертно. Гадить на его память. Плевать в его могилу.

Но ничего, скоро все изменится. Должно измениться. Не может не измениться.