Сердце Черной Пустоши. Книга 2

Я растерянно оглянулась и поняла, что если б гвардеец не подхватил, я бы перевалилась через стену.

Дракончик забил крыльями на плече и испуганно завопил.

– Они реальны, – прошептала я, хлопая ресницами. – Это не сказки.

– Кто, принцесса? – с опаской уточнил гвардеец.

– Эльфы, – тихо сказала я, и лица у обоих вытянулись.

– Может, пойдем отсюда, принцесса, а? – спросил усатый гвардеец. – От греха подальше?

Диларион снова завопил, а я вновь ощутила, как тело сотрясла дрожь.

– Нет уж, – невпопад ответила я, почему-то обращаясь к дракончику. – Больше никаких привязок. Идем отсюда.

Гвардейцы обеспокоенно переглянулись, думая, что не вижу этого и одновременно выдохнули.

Глава 20

Мы спустились по пологому холму и устремились к лесу, в котором растут огромные деревья, привлекшие мое внимание. Я погладила спинку питомца и подумала, что не зря именно он отреагировал на заряженное сильнейшей энергией место. Привязка на крови с магическими существами делается для роста и стабилизации магических способностей, и чем больше потенциал юного мага, тем более серьезного зверя ему выбирают. У студентов Школы при Ковене, а также студенток Института Благородных Волшебниц, у всех есть питомцы. Неясыти, лисы, кошки, даже хомяки.

Мне, как наследнице сразу двух магических домов, поскольку оба родителя были сильными магами, достался нетопырь, хотя в Ковене предлагали ящера: по возможности хранения магии и помощи в развитии магического потенциала ящер куда сильнее нетопыря. Беда ящера в том, что крылья у него маленькие, куцые, летает он плохо и мало, правда, бегает быстрее антилопы.

Нинель предлагали сделать привязку со степным фенеком, но подруга отказалась, решив поднакопить магический резерв настолько, чтобы возможной стала привязка с драконом-нетопырем, как у меня. И то, что для этого придется учиться год без питомца, который всегда поможет магической силой, и является своеобразным магическим хранилищем и защитой одновременно, подругу не остановило. С бесстрашием и усердием Нинель ринулась изучать сложные снадобья, заклинания, изготовление погодных составляющих и всего, что необходимо магу стихий. Но я видела, как бывает тяжело подруге.

– Зато через год стану сильнее и выберу одного из дядиных нетопырей! – заявляла она, когда я выражала сочувствие бледной, лежащей в постели, перегоревшей подруге. – Я уже присмотрела одну крошку-лапочку. Представляешь, глаза у нее розовые, а шкурка серенькая в рубиновых узорах. Чудо, а не крошка! К тому же, мы с тобой всегда в воздухе. Ну куда мне фенека?

Многие профессора института считали, что от фенека Нинель отказывается зря, но перед упрямством студентки только разводили руками.

– Или нетопырь, как у Элизабет, или вообще никто! – патетично заявляла Нинель, а мне призналась по секрету: – Я ведь ей уже имя придумала, Эльвиона, в честь твоей тети Эльвиры, правда, здорово? И Дилариону будет не так скучно. Дядя обещал подождать, никому не отдавать Эльвиону, какие бы деньги ни сулили!

Воспоминания о Нинель сдавили щемящей нежностью грудь, и я подумала, что должна куда сильнее скучать по подруге, в то время как бессовестно и до кончиков пальцев счастлива с его высочеством Карлом Свартом.

– Что же за магией владели эти чудесные эльфы, если ты так остро отреагировал даже на ее остатки? А вот на магически созданные цветы леди Вивьен Ру не обратил внимания, – сказала я Дилариону, и он что-то возмущенно запищал в ответ.

– Если бы ты умел говорить, – сказала я задумчиво. – Думаю, нашел бы, что сказать миру.

Диларион что-то горделиво пискнул, а я замолчала, потому что нас нагнали гвардейцы, а при них говорить с дракончиком постеснялась.

Какое-то время я ходила вокруг странных, со стволами, как у гигантских бочек, деревьев, стучала костяшками пальцев по коре, таращилась ввысь, где сплетаются кроны исполинов, и прислушивалась к чарующему пению эльфарских птиц.

Гвардейцы тоже глазели по сторонам, словно впервые здесь, и я решила, видимо, обычно они сопровождают принца, не отвлекаясь от своих обязанностей ни на минуту. Когда один склонился над полуметровым грибом в светящихся крапинках, истинным чутьем ощутила почти детский восторг, исходящий от мужчины.

В следующий миг второй гвардеец сбил меня с ног и тяжело придавил к земле собственным весом. Не успела опомниться, как гвардеец, сжимая меня в охапке, перекатился на другое место, а туда, где секунду назад мы лежали, упало что-то тяжелое. Я услышала звуки борьбы, рев и свист меча и успела подумать, что снова атаковали караварцы, когда раздался спокойный голос усатого гвардейца.

– Все в порядке, принцесса, не пугайтесь.

Мне помогли встать, и, оказавшись на ногах, я успокаивающе погладила Дилариона, который вцепился в мои волосы как клещ, не желая оставлять в минуты опасности.

Я чуть не осела наземь, когда увидела, как усатый гвардеец пытается извлечь меч из тела огромной зверюги с седой косматой шерстью и страшной оскаленной пастью. С острых, как кинжалы, клыков капает слюна, а взгляд сочится яростью и жаждой крови даже после смерти.