Сердце дьявола - 2

Вдоволь насытившись ощущением своей значимости, Трахтенн лег спать. С расчетом увидеть во сне бесподобную Мархен.

Глава вторая. Сплошной бардак.

1. Остановка в Айни. Реминисценции. - Снежный человек не существует.

Остатки на голову.

Прилетев в Ташкент, мы купили на автомобильном рынке подержанный "Уазик" в хорошем состоянии и тотчас уехали на Искандеркуль.

Первую остановку сделали в Айни, располагавшемся в трех часах езды от цели нашего путешествия. Поставив машину в переулке, пошли в чайхану, прятавшуюся под огромной чинарой, взяли шашлыков, салатов, сухого вина и устроились на широкой тахте, покрытой потертыми коврами.

Баламут ел и пил неохотно. По его глазам я видел, что прошлое осаждает его со всех сторон: ведь он сидел в этой чайхане десятки раз. Вон, на той широкой тахте, застланной обшарпанным полосатым покрывалом, он лежал, дожидаясь реанимационной машины, лежал, только что вытащенный из упавшей в Зеравшан вахтовки... Здесь же, убеждая вернуться в семью, его грудь поливала слезами первая жена Наташа.

Боясь, что после Наташи он вспомнит Софию и раскиснет, я рассказал историю, случившуюся с моей матерью в бытность ее полевым геологом:

- В пятидесятом году, мою мамочку Лену спустили сюда со штолен с острым приступом аппендицита. В больнице ее переодели в залатанное солдатское белье - рубашка, подштанники с тесемками - и положили на операционный стол. Заморозили, что надо, и хирург к ней со скальпелем полез... А мамуля моя как увидела его, маленького, черненького, с бельмом на глазу, с руками скрюченными - у такого семечек на базаре купить побрезгуешь - и слетела со стола насмерть испуганной кошкой. И вон убежала. Отец, машину на штольни отправив, коридор шагами мерил; так она схватила его за руку и в подворотню потащила, вон в ту, за той шелковицей. Средняя Азия тогда еще была Средней Азией, и молоденькой девушке появляться на кишлачной улице в нижнем белье никак было нельзя: камнями могли побить.

И что делает моя маменька в такой старорежимной обстановке? Она ведет моего папулю в ближайший общественный сортир общесоюзного образца и просит его поменяться с ней одеждами! Представляете общесоюзный сортир? Ну, тогда вы поняли, как мой папуля любил свою женщину. Он сидел над зловонным очком сутки (подштанники натянуть не мог, размер был маловат), потому как мамочка, найдя добрую женщину, переоделась в ее халатик и тут же в ознобе свалилась. А добрая женщина наняла машину и отправила, беспамятную уже мою мамочку в ближайший город, в больницу, в которой хирург был хоть и не лучше кишлачного, но представительный. Следующим утром у маменьки едва швы от смеха не разошлись... Когда она вспомнила, где ее молодой человек ночевал.

***

...К вечеру мы были на Искандеркуле. У казавшейся вымершей метеостанции нас остановил старый, дочерна загорелый чабан в чалме, брезентовых сапогах и ветхом полосатом чепане. Овцы его паслись в рощице, в которой в советские времена располагалась турбаза. После обычных приветствий и вопросов, чабан посерьезнел и сказал:

- Не надо, ашно<Друг/>(тадж.).>, Кырк-Шайтан ходить. Там многа шайтан живет. Весь человек пугает".

- Какой шайтан? - удивился я. И было чему удивляться: ведь в прошлом году мы оставили в подземельях под Кырк-Шайтаном безмолвных лаборантов и служащих Худосокова, которые ни с какого бока на чертей не походили, и походить не могли.

- Там пещера барф-шайтан живет, всех кушал, наверна, скоро кишлак пойдет обедать.

- Барф-шайтан? То есть снежный человек по-русски? - переспросил я.

- Да, снежный человека... Тири метр високий, шерсть дилинный везде, дажа нос растет, камень рука ломает, дерево вместе с корен вырывает. Худосоковский подвал живет...

- Его кто-нибудь видел? - спросил Баламут.

- Кто видел - весь умирал!

- Понятно! - улыбнулся Николай снисходительно. - Никто не видел, никто не слышал, но все страшно бояться...

- Да, силно боялся! - закивал местный житель.

- А люди из города не приезжали его проведать? - спросил я, вынув из кармана кошелек.

- Три человека из Душанбе приезжал и там пропадал, - махнул сторож в сторону Кырк-Шайтана. Потом пять или шесть раис приезжал с автоматчик. Спрашивал, подвал есть или нет.

- Ну и что? - насторожился Бельмондо.

- Мы им говорил, что там ртуть многа течет. И все люди сумашедший становится. Нам тут человек из город не нужно. Он жадный, у них автомат есть, а когда жадный люди автомат есть, он савсем плахой, голова масла нет.

- И что, уехали? - расслабился Борис.

- Конечно, уехал. Бумага писал, что никакой подвал нигде нет, мы подписывал, баран давал и до свидания говорил.

- А на метеостанции люди есть? - спросил Николай.

- Есть, спят давно.

- Как это спят?

- Они бражка варил в молочный фляга, теперь отдыхать делают.

Посмеявшись, я дал чабану что-то около сотни рублей, похлопал его по плечу, и мы запылили к Кырк-Шайтану, возвышавшемуся на противоположном берегу озера.