Сердце Дракона. Неблагое дело. Война сынов

– Или вы меня разыгрываете, – продолжила она, с сомнением поглядывая на них, – или у вашего начальника нездоровое чувство юмора.

Дин вздохнул.

– Да, а вас, наверное, зовут Джеки?

– Меня зовут шериф Дэниелс, – отрезала она. Зазвонил телефон, и шериф оглянулась на свой стол. Издалека казалось, что на нем царит такой же порядок, как и в ее машине. Единственное, что нарушало этот порядок, – металлическая пепельница, наполненная чем-то похожим на скомканные фантики от жвачки.

– Вы позволите? Я на минутку. Секретарша сегодня заболела, и я немного занята.

– Конечно, не торопитесь. – Дин посмотрел ей вслед, когда она направилась к телефону, и Сэм, даже не глядя на брата, знал, куда он смотрит. – Слушай, как ты думаешь, она… – начал он.

– Заткнись, – одернул его Сэм. – Просто заткнись.

– Да будет тебе, старик, об этом даже песни пишут.

– Песни пишут и про тюрьму, – сказал Сэм. – Давай обойдемся без этого хотя бы в первые десять минут.

Шериф Дэниелс закончила разговор по телефону.

– Итак, – сказала она, стоя у стола, – ближе к делу. Скажу прямо, – продолжила она, прежде чем кто-то из Винчестеров успел произнести хоть слово, – может, вы не в курсе, но у меня расследование в разгаре, и, если мне не удастся прояснить кое-какие детали, скандала не избежать. – Снова заверещал телефон, но шериф даже не дернулась, чтобы снять трубку. – Если вам что-то нужно, излагайте быстро.

– Постараемся, – сказал Сэм.

Она метнула на них еще один выразительный взгляд.

– Ну?

– Давайте начнем с этого парня, Дэйва Уолвертона… – Дин неопределенно махнул рукой, – как вы их там называете? Ряжеными?

– Реконструкторами, – укоризненно поправила его шериф. – За «ряженых» вам тут запросто начистят физиономии.

– Да, точно. Извините. Реконструкторы. В отчете сказано, что Уолвертон изображал настоящего солдата Гражданской войны, которого завали Джубал Бошан, верно? И застрелил другого ряж… реконструктора из бутафорского ружья?

Дэниелс коротко кивнула.

– Это была модель классического мушкета «Спрингфилд», сделанная на заказ для стрельбы холостыми патронами.

– Откуда вы знаете, что оружие бутафорское?

– Я вижу копию с первого взгляда. – Она кивнула на ружье, прислоненное к стоявшему справа стулу. – Вот эту, например.

– Можно? – спросил Сэм.

– Ради бога.

Сэм взял ружье в руки и прикинул его вес.

– Кажется, что настоящее.

– Конечно, – сказала шериф. – Это же точная копия. Реконструкторы повернуты на достоверности. Они настоящие энтузиасты.

– Да, мы уже слышали, – ответил Сэм. – А что со штыком и мушкетом, которые были у Уолвертона на поле боя?

– Они сейчас в лаборатории на экспертизе.

– Ладно, – сказал Дин. – Возможно, он просто немного увлекся и решил, что война еще продолжается? Может, у него, как бы это сказать… была неустойчивая психика?

Дэниелс вздохнула.

– Похоже, вы меня не услышали. Мы имеем дело с налоговыми инспекторами и айтишниками, которые добровольно напяливают на себя колючую шерстяную форму и подбитые гвоздями сапоги и совершают многокилометровые марш-броски в тридцатиградусную жару. Такие у них представления о досуге. Неустойчивая психика – это еще мягко сказано. Они на всю голову больные. Но оружие у всех не боевое. Мне плевать, если кто-то из них считает себя призраком Ли Харви Освальда[53], но ты никого не сможешь убить, стреляя холостыми.

– Не хотите ли вы сказать… – начал Дин и осекся, запутавшись.

– Я хочу сказать, что, если исключить существование дыры во времени, где копии вдруг были заменены настоящим боевым оружием, тем, что было вчера у Дэйва Уолвертона, совершить что-либо подобное невозможно.

Она выдвинула ящик, достала папку и небрежно бросила на стол. Из папки выпало несколько фотографий с места преступления. Сэм потянулся к снимкам, на которых увидел труп солдата в форме юниониста.

Он передал Дину фотографию: большую часть головы чуть выше шеи просто снесло, осталось лишь кровавое месиво. В цвете все это выглядело так, будто на траву опрокинули какое-то неряшливое итальянское блюдо.

На следующей фотографии был крупным планом запечатлен другой реконструктор с выколотым глазом. Запекшаяся кровь придавала его лицу сходство с театральной маской.

– Уолвертон ударил его штыком. – Дэниелс кивнула на тумбочку слева от стола. – Таким же.

Дин взял штык с тумбочки, повертел в руках, проверил, насколько он острый.

– Таким и хлеба не нарежешь.

– Да неужели? – Глаза Дэниелс, ярко-зеленые и цепкие, заметались между ними. Шериф полезла в стол, достала жевательную резинку и, развернув, сунула в рот, а обертку скомкала и бросила в пепельницу.

– Послушайте, – сказала она, – я знаю, что вы не местные. И вот что я вам предлагаю. Зайдите в Историческое общество, посмотрите старые фотографии, побывайте на поле сражения, поговорите с реконструкторами…

– Уже сделали, – перебил ее Дин.