Сердце Дракона. Предпоследний том. Часть 2

Он превратился в мимолетную тень, шепот ветра, пронесшийся в опасной близости от массивных ног голема, вновь пришедшей в движение. Земля сотрясалась от каждого шага голема, а осколки колонн, вековыми валунами, упавшими вниз, крошились под его поступью.

Движения же Хаджара резко отличались от движений голема. Если от голема исходили сила и ярость, то от Хаджара — какое-то несуразное, в текущей обстановке, спокойствие и обычно не присущее ему изящество. Он шнырял туда-сюда, словно не боролся за жизнь, а играл в детские салочки.

Но это лишь на поверхности.

На деле же…

Его стратегия заключалась в том, чтобы сбить голема с толку, сделать того жертвой собственной громоздкой формы. Запутать голема в собственных ногах и движениях, каждый раз заставляя наносить удары в разные стороны, ради чего исполину пришлось бы вертеться волчком.

Вот только опасность такого плана вновь была огромной: один неверный шаг, одно мгновение колебаний, — и можно оказаться раздавленным под тяжестью пусть не молота, но бронзовой ноги голема, что ничуть не менее… неприятно. Но если бы Безумного Генерала страшила опасность, то… да и не было бы тогда никакого такого генерала.

Каждый раз, когда Хаджар нырял под голема, то оказывался на расстоянии лишь одного вздоха от изрядно заждавшейся его костлявой старухи. Все вокруг, казалось, застыло в напряжении, созданном сумасшествием его авантюры, а пещера, как прежде колонны, обернулась безмолвным зрителем этой смертельной гонки.

Голем же, при всей своей мощи, не был предназначен для такого боя. Он был созданием сокрушительной силы, способной проламывать крепостные стены, а вовсе не скорости или ловкости. Пока Хаджар продолжал свои неуловимые маневры, от голема, казалось, исходило разочарование. Он пытался приспособиться, топал ногами и крутился, пытаясь поймать проворного человека, но его движения были слишком междленными и громоздкими. Им не хватало точности, необходимой для противодействия тактике генерала.

Но, увы, эта стратегия не прошла даром для Хаджара. Постоянное движение на границе человеческих возможностей; неустанная сосредоточенность; близкие встречи со смертью — все это требовало от него физической и умственной выносливости, находящейся на уровне, когда даже такие воины, как Хаджар, не могли слишком долго продолжать сражение.

Пот смешивался с пылью на его коже, мышцы кричали от напряжения, дыхание стало прерывистым. Но его решимость не ослабевала, взгляд оставался зорким, движения — целеустремленными.

Эта фаза боя стала ярким воплощением классического поединка маленького и проворного, против сильного, но громоздкого. Некоторым свидетельством превосходства ловкости и ума над грубой силой.

По мере продолжения их схватки попытки голема схватить или раздавить Хаджара становились все более отчаянными. Он дико размахивал руками, его молот вновь и вновь создавал порывы ветра, рассекая воздух. Но при всем своем неистовстве он не мог сравниться с плавностью и непредсказуемостью движений Хаджара. В этой смертельной игре в кошки-мышки генерал не оставлял и шанса своему противнику.

Битва в самом сердце грота превратилась в зрелище сродни цирковому и, в тот момент, когда генерал уже почти достиг цели и запутал ноги исполина, тот, внезапно, раскинул руки в сторону и закричал. И если бы Хаджар не видел источник звука, то подумал, что где-то высоко в горах сошла лавина или же поблизости что-то взорвалась.

Почему взорвалось?

Потому что ударная волна, внезапно, поймала генерала и, подхватив его подобно пушинке, отбросила в сторону, протащив по полу и изорвав плоть и одежду. Вспышки боли белыми пятнами ослепили на миг генерала, а горячая кровь хлынула из новых ран.

Но даже в момент полета, Хаджар не переставал цепки высматривать любую возможность для победы.

Первое, что он заметил — после крика големы руны на его теле изрядно померкли, а молот опустился вниз так, словно у исполина стало меньше сил, чтобы держать оружие поднятым.

А еще…

Хаджар обратил внимание на стихии, окружавшие их в этой древней пещере. Его глаза уловили отблеск больших кузниц, выстроившихся вдоль пещеры, в которых с первобытной свирепостью пылали костры. Их оранжевые языки отражались на поверхности пузатых чанов с водой, стоявших поодаль.

Поднявшись на ноги, генерал позволил себе кровожадную усмешку, которой, наверное, мог бы восхититься даже Хельмер.

Сколько веков прошло с тех пор, когда он в последний раз использовал в битве что-то кроме чистой силы и мастерства?

— Неплохо, — сплюнул кровью Хаджар. — для разнообразия…

И с этими словами он развернулся и побежал.

Голем, будто тоже переведший дыхание, последовал за Хаджаром, подняв молот для сокрушительного удара. Генерал же, силы которого постепенно иссякали, но решимость была как никогда сильна, мчался к кузницам, зайцем петляя по ландшафту пещеры и прямо на ходу прокручивая в голове очередной план. Кузницы теперь стали ключевым элементом его новой тактики.