Сердце Дракона. Том пятый. Часть 2

Торги закончились, и работорговец уже распоряжался собираться в обратный путь. Несмотря на то что на севере признавали рабство, торговцев людьми здесь не уважали. Ни один дом не согласился бы приютить тех, кто замарал себя подобным ремеслом.

Покупатели уводили рабов к своим избам, а те, кто уходил с пустыми руками, обсуждали возможность покупки первой “поросли”. Так называли детей, родившихся от рабов.

К ним относились так же, как к щенкам. Забирали с рождения у матерей и растили у себя.

— Язык знаешь? — Старейшина навис скалой над Санкешем.

Тот держал на руках бессознательную девочку. Он рассматривал ее хрупкое лицо, точеный, курносый носик, густые черные волосы. Такие, что если стянуть в косу, та получится толщиной в два кулака.

О фигуре пока рано было говорить, но что-то подсказывало Санкешу, что из Айши вырастет небывалая красавица. Такая бы смогла сидеть на троне Жемчужины Песков и выглядеть так же прекрасно, как любая урожденная принцесса.

— Знаю, хозяин, — кивнул Санкеш.

— Это хорошо. Научишь ее. И будешь следить. Чтобы не обидел и не попортил кто. Ты не обольщайся, Сан… санке… Прекрасные воительницы, что за имя такое! — Старейшина выругался и, стянув с плеч меховую накидку, набросил на своих рабов. — Будешь Арилом. Сам не обольщайся. Ты мне не нужен. Внукам няня требуется. Мать ее брать я бы не стал. Пустая трата. Не пережила бы первых холодов. Тебя взял, чтобы девке компанию составил. Так что отвечаешь за нее головой и телом. За ее провинности тебя бить будут. Ее долю черной работы — ты выполнять будешь. За это пайку двойную выдам и с другими рабынями, если захочешь, на ночь класть буду. Понял меня, меднокожий?

— Понял, хозяин.

— Как зовут тебя, раб?

— Арил.

— Услышу еще раз от тебя Сан…Санке… Прекрасные воительницы! Услышу это дурацкое имя, выпорю! А теперь идем.

И Санкеш отправился следом за своим новым хозяином. Арил — не так уж и плохо. Если перевести на язык пустыни, это означало Солнцеликий.

Глава 419

— Арил, Арил, расскажи нам сказку!

Санкеш сидел на чурке — спиленном бревне — и вырезал из дощечки игрушечного пустынного ворона. Он был в меховом тулупе и крепких штанах с начесом. Сапоги с оборками из белого меха доставали ему почти до колен.

При первом взгляде, если бы не цвет кожи, сложно было бы опознать в Санкеше раба старейшины. К тому же еще три года назад с него сняли рабский ошейник. В любом случае — ему некуда было бежать.

Так что на протяжении вот уже почти пяти лет Санкеш жил в деревне Бурого Медведя, на краю мира, у подножия Ледяного Щита.

— Конечно! — рассмеялся Солнцеликий. — Вам какую? С моей родины? Об ожившем песке и принцессе? Или местную? О девушке и духе Мороза, который принял ее как родную?

За три года без полоски металла на шее Санкеш смог добраться до двенадцатой, последней стадии Телесных рек, но сколько бы ни старался, пробиться на ступень формирования не мог. Она так и оставалась для него непреодолимой преградой.

— Расскажи первую сказку!

Вокруг него сновали три ребенка. Каждый — пяти лет от роду. Они появились на этот свет всего за несколько месяцев перед тем, как старейшина купил Санкеша и Айшу.

Последняя стала для них няней. Помогала матери пеленать, кормить, гулять. Порой выполняла все эти функции сама, когда дочь старейшины уходила на местные войны. Вообще, даже по мнению Санкеша, войнами это назвать было сложно.

Мужчины и женщины по осени собиралась в отряд из нескольких сотен и уходили на юго-запад, к другим провинциям империи. Возвращались обычно к зиме. Привозили с собой добычу. В основном оружие, какие-то драгоценности и, конечно, зерно. Зерно здесь ценили так же, как в Море Песка железо и дерево.

Ну и пленных, разумеется. Те занимали низшую касту в местной иерархии. Оказавшись слишком слабыми, чтобы защитить собственную свободу, они выполняли самые тяжелые и черные работы.

По сравнению с их долей Санкеш и Айша катались, словно “сыр в масле”. Местная присказка, очень понравившаяся Санкешу. Как, собственно, сыр и масло. Сперва он относился к этим продуктам со скепсисом, но за пять лет как-то привык. Да и чего уж рабу выбирать, что ему есть, а чего не есть. Пока кормят — жри впрок.

Неизвестно, будут ли кормить в следующий раз.

Хотя здесь Санкеш, конечно, немного привирал. В доме старейшины им жилось намного лучше, чем любым другим рабам в деревне. Их одевали, не особо утруждали тяжелой работой, потому как для этого были пленные, да и сам старейшина занимал главенствующую позицию.

Зачем ему работать, если он управляет теми, кто и занимается работой.

Ну а чистить горшки, готовить, следить за детьми и Айшой Санкешу было несложно. Более того, в последнее время он начал ощущать некую привязанность к этим трем сорванцам. Да и среди вечного снега, в окружении гор и лесов он нашел свой покой.

Давно он уже породнился с именем Арил и редко когда в мыслях называл себя рабом. Мысли же о побеге его перестали посещать еще четыре года назад.