Сердце Дракона. Том третий

Элейн улыбнулась женщине. За те два дня, что они отдыхали в доме Омерика, Элейн и Нега успели найти общий язык и даже подружиться. Впрочем, Хаджар подозревал, что хозяйка была первым человеком для принцессы, которого та бы смогла назвать другом или подругой.

— Мне нравятся дети, — ответила Элейн, взъерошивая шевелюру какого-то мальчишки. — Они как полевые цветы. Простые и оттого очень красивые. Совсем не как цветы из сада — чванливые и надменные, влюбленные в собственную красоту.

Нега, продолжая улыбаться, подобрала пышные юбки и уселась рядом. Ее муж, как и многие другие, ушел на работу в поле. В деревне остались лишь ремесленники, молодняк и женщины.

— Омерик рассказал мне вашу историю, Элейн, — тон у Неги был теплым, но в то же время слегка игривым, — очень поэтичные у тебя сравнения для девушки, выросшей в деревне.

— Вы и сами, достопочтенная Нега, говорите намного чище, чем ваши земляки.

Нега кивнула, вздохнула и посмотрела на ясное небо. Там плыли кучевые облака, обещая скорый дождь и даже бурю.

— Когда-то я жила в городе.

— А зачем переехали сюда? Обычно народ, наоборот, стремится в города. От этого деревни начинают мельчать и все труднее поддерживать сельское хозяйство.

— Сельское хозяйство? — переспросила Нега и засмеялась. — Милая моя, наивная девочка. Какое уж здесь хозяйство, когда каждого второго мужчину забирают на рудник. Да и земля в Лидусе тяжелая, своенравная, обрабатывать ее нелегко. Если бы не торговые караваны из империи, мы бы давно уже все с голоду умерли. Рудой-то сыт не будешь, а деньгами не наешься.

— Да о каком руднике вы все говорите?! — вспылила Элейн, чем напугала возившуюся рядом ребятню.

Нега с удивлением посмотрела на девушку, но произнести ничего не успела.

Забил набатный колокол. Дети выронили игрушки. Все в деревне засуетились, а Нега начала стремительно бледнеть.

— Солдаты! — закричали с дозорной вышки. — Солдаты с рудника!

Хаджар воткнул топор в чурку.

Элейн должна была все увидеть собственными глазами…

Глава 219

На лице Элейн отобразилась лишь одна эмоция. Девушка никак не могла понять, что происходит. Шокированная, она сидела на месте.

Звонарь еще несколько раз ударил в набат, а затем с громким воплем упал с вышки. Ему в голову прилетела тяжелая гиря. Кровь брызнула в разные стороны, и раненый парень приземлился в стог сена, стоявший у подножья.

Молодые парни, не ушедшие в поле, ринулись к воротам. Подбадривая друг друга криками, побросав все, что несли в руках, они пытались удержать деревянные створки.

Хаджар, понимая, что сейчас произойдет, схватил Элейн за руку и, пока принцесса не пришла в себя, ушел с ней в сени дома. Дальнейшее они наблюдали из окна. Спокойный, будто мертвый генерал и стремительно бледнеющая девушка.

Парни кряхтели, до крови закусывали губы, но держали. А затем по ту сторону забора вспыхнул синий сноп энергии. Ворота разлетелись трухлявыми щепками. Следом полетели и раненые, покрытые синяками и ссадинами парни. Они упали на землю, раскиданные дворовыми псами. Их матери выбежали на улицу. Своими телами они закрывали детей, не позволяя всадникам к ним приблизиться.

Стандартный конный рейд-отряд. Стальные нагрудники, налепленные на легкую кожаную броню, сверкали символом кувалды и кнута. Эмблема демонова рудника внушала жителям Лидуса больше страха, нежели все войны и монстры в совокупности.

— Что происходит? — спросила наконец Элейн.

Ее голос срывался и больше походил на писк. Сердце подсказывало девушке, что ничего хорошего от этой ситуации ждать не приходилось.

Хаджар вместо ответа лишь крепче сжал ладонь Элейн.

Принцесса ответила тем же. Чисто машинально. На одних лишь инстинктах. Совсем как почти пятнадцать лет назад…

— Кто здесь старейшина?! — гаркнул сержант, скачущий впереди отряда.

Всадники кружили вокруг сгрудившихся на площади селян. Копьями они “нежно” ласкали спины тех, кто пытался отделиться от группы. Женщины плакали и кричали. Молодые парни пытались выйти вперед, но их, как и испуганных детей, прятали за спины.

Вперед вышла старушка. Такая старая и сухая, что уже почти ушла в землю — обратно в реку энергии, где ее ждали праотцы и перерождение.

— Господин сержант…

— Ты мать старейшины? — едва ли не пролаял сержант.

Его серый шлем сверкал надраенным до блеска металлом. Конь опасно фырчал, сдавливаемый крепкими ногами. В руке покоилась тяжелая сабля. Хаджар мог поклясться своей душой, что за всю жизнь оружие сержанта не испило ни единой капли, кроме как крови собственных сограждан.

— Я, господин сержант, — кивнула старушка. В ее глазах не было страха, только отчаянье. — Мой сын скоро…

Раздался звонкий хлопок, и латная перчатка сержанта врезалась в скулу. От удара старушка отлетела едва ли не на метр. Она упала на вовремя подставленные руки своих соседей и друзей.

На правой щеке расползалось черное пятно жуткой гематомы. Люди тут же что-то закричали и ринулись проверять, дышит ли старушка. Каким-то чудом старушка умудрилась не потерять нить жизни. С хрипом она пришла в себя, сплюнула кровь и теперь уже с ненавистью в глазах утерла кровь.