Сердце двушки

У лесопилки они встретились с Сашкой и Кавалерией. Кавалерия издали походила на подростка. На ней была темная куртка с яркими вставками, тяжелые ботинки и военные брюки расцветки «буря в пустыне». Сашка тоже был в камуфляже. Он обожал все военное и вечно читал Рине лекции, что российский камуфляж по ткани неубиваемый, но швы расползаются. А натовский камуфляж шов держит железно, но при активной носке его хватает ровно на год. Через год он просто в лохмотья превращается.

Кавалерия выглядела оживленной.

– Пять баллов за пунктуальность! Вы опоздали всего на десять минут! – приветствовала она шныров.

– С кем ты оставил гиел? – подбегая к Сашке, заволновалась Рина.

Сашка оглянулся на Боброка, как бы уточняя у него что-то. Боброк успокаивающе кивнул:

– Мои ребятки их охраняют. Быстро прибыли. Пнуйцы, конечно, не сахар, но караульную службу знают!

Надпись «Не влезать! Убьет!» на будке зарябила, и из ведьмарской двери вышагнул Делибаш. Его сопровождали четверо. Двое – серьезные, мощные берсерки. Один был с варяжской секирой, а другой с булавой. У Боброка, несмотря на то что он весь разваливался, сразу зачесались кулаки. Он отвернулся и засопел. Сухан испытывал, как видно, сходные чувства. С лица его мгновенно исчезло всякое выражение – оно словно в маску превратилось.

– Знакомьтесь: Редя и Редедя! – кивнув на берсерков, представил Делибаш. – А это Маленький Француз и Шарманщик! – и показал на других двоих.

Маленький Француз был невысокий, круглый, быстрый в движениях парень. А Шарманщик – здоровенный, костистый и худой, в натянутой на брови лыжной шапке. За спиной у него, чуть возвышаясь над левым плечом, торчала рукоять узкой острой лопаты, которая могла служить также мечом и метательным копьем.

Родион подошел к берсеркам, чтобы разглядеть их получше. Берсеркам его внимание не понравилось. Редя и Редедя отшагнули один влево, другой вправо – ровно настолько, чтобы можно было пустить в ход булаву и варяжскую секиру. Шныры тоже оживились. Сухан с угрозой качнул палицей. Боброк занес костыль. Ул извлек свой двуствольный шнеппер. Юля, опасно улыбаясь, поигрывала саперкой. Маленький Француз ровным счетом ничего не достал, но как-то подозрительно расслабился. Так расслабился, словно вообще здесь отсутствовал, а стоял где-то далеко-далеко на морском берегу и смотрел на море. Родион слышал, что Француз не только быстро достает оружие, но и мгновенно стреляет. Никто из тех, кого он застрелил, не успел даже толком разглядеть его маленький арбалет.

Кавалерия раздраженно шагнула вперед:

– Вы убивать друг друга сюда пришли? Рина, Наста, идем за Витярой! Прочие могут продолжать! – Голос у Кавалерии был уверенный, раздраженный, с учительскими интонациями.

В каждом взрослом мужчине живет страх перед учительницей младших классов. Страх биологический. Всю жизнь в ушах их гремит ее высокий голос: «Эй, вы, вояки! А ну отпустили друг друга! Пулеметы на стол! Гранаты в мусорную корзину! Родителей в школу!»

Вот и сейчас, едва услышав ее голос, все мгновенно остыли.

– А почему у Шарманщика такое прозвище? – спросила Рина.

– Вообще он из шаманщиков. Бродил по тоннелям, высекал разные рисунки на камнях, танцевал. А потом у него пластинки в голове стали переключаться, вот его и прозвали Шарманщиком! Шаманщик Шарманщик! – пожал плечами Делибаш.

– Нет у меня никаких пластинок! – заявил Шарманщик и натянул себе шапку на брови. Этой его шапкой очень заинтересовалось летающее растение Рины. Стало летать вокруг и касаться шапки корнями. Едва ли Шарманщик стирал ее хотя бы раз в жизни, что растению особенно нравилось.

– Это Фомка! – сказала Рина. – Помесь куста, монстеры, орхидеи и фиалки! Ну и просто мой друг!

Шарманщик довольно кивнул.

– Ясно! Я так почему-то и думал!

Рина решила про себя, что Шарманщик очень даже ничего, хоть и ведьмарь. А вот Сухану он явно не нравился, хотя внешне они были похожи. Даже передвигались одинаково – ломко и быстро, точно кто-то шагал по бумаге циркулем. Рина подумала, что это непростое испытание – встретить человека, похожего на тебя, но только утрированно. Ну, типа зануда встречает еще большего зануду, а человек жадноватый – патологического скрягу. Сама Рина, например, терпеть не могла умненьких девочек с ясными глазками, которые что-то пишут или рисуют в блокнотиках. Ну разве не понятно, что это моя экологическая ниша и она уже занята? Ты-то чего в нее лезешь?!

Делибаш подошел к Улу и остановился в некоторой нерешительности. Он любил все просчитывать досконально, а здесь приходилось вторгаться в зону неопределенности. Ул, притворяясь, что не замечает Делибаша, с преувеличенным вниманием интересовался шнуровкой своих ботинок.

– Привет! – сказал Делибаш. – Гай просил тебе кое-что передать, но тебе это будет неприятно.

Ул поднял голову и уставился Делибашу в переносицу:

– Ну?

– Гай сожалеет, что твоему ребенку пришлось подселить личинку эльба. Он обещает, что уберет ее, если сегодня все пройдет хорошо.

Рука Ула рванулась к шнепперу, но Маленький Француз был тут как тут. В лоб Улу уставился арбалет.