Сердце двушки

Любовь Мокши к Митяю была похожа на ненависть, с непрерывным зорким недоверием. Любит – а сам присматривается, нет ли какой трещинки для сомнения, чтобы разочароваться и возненавидеть. Наверное, подобной любовью любил Иуда.

* * *

Вечером Мокша улучил минуту, когда Митяй останется один, и рассказал ему обо всем. Ничего не скрыл, себя не выгораживал, выглядел удрученным, но при этом умело обходил острые углы. Ничего ужасного он не совершил. Просто не подумав пронес грибницу из одного мира в другой. На двушке не может быть ничего плохого, разве не так? Следовательно, и гриб хороший. А что разросся – так кто ж знал, что все так будет?

Митяй слушал не перебивая. Хмурился, но Мокшу не ругал. Ближе к концу рассказа захватил кирку, лом, топор, заступ. Позвал с собой Фаддея и Гулка Ражего. Вместе они отправились к землянке. Мокша был недоволен, что взяли Фаддея и Гулка. Он Митяю рассказал по секрету, а тот, получается, раскрыл его тайну! Никому нельзя верить! Гулк шагал крупно, покачивал тяжелыми руками. Фаддей же всю дорогу задавал Мокше вопросы, а ответы выслушивал с таким видом, словно наперед ему не верил. Мокша был искренне возмущен. Тяжелый человек Фаддей!

Они добрались до места. Вершина холма сплавилась. Гулк Ражий бесстрашно полез в самый жар, нанес несколько ударов заступом и отскочил, закрыв локтем лицо. Когда он убрал локоть, стало видно, что брови у него опалены. Но Гулк есть Гулк. Засопел и полез опять. Земля, по которой он ударял заступом, звенела. Вскоре заступ отлетел от ручки. Нет, заступом не взять!

Фаддей – тот даже копать не пытался. Стоял подбоченившись и смотрел на Мокшу. Потом ядовито произнес:

– Сходил Прошка по грибки!

Мокша вышел из себя, раскричался, припоминая Фаддею все его ошибки. Минуту назад он и не помнил никаких ошибок Фаддея, а тут точно кто ему на ухо шептал. Кричал Мокша ладно, зло. И срубы Фаддей поставил не на том месте, и пеги от дурной травы едва ноги таскают, и водопой скверный, и ветра гнилые – а за всем за этим ярко маячит отрицательная фигура Фаддея.

Фаддей обиженно засопел и животом полез на Мокшу. Тот подпрыгнул, как воробей, и толкнул его в грудь. Гулк Ражий решительно встал между ними. Миролюбиво предупредил:

– А ну остыли! Обоих зашибу!

И правда ведь зашибет.