Сердце Эрии

Олана Сентьера и тела соседей, включая маленького мальчика, обернули в грубые серые саваны и предали земле ранним утром под заунывное пение женщин. На похоронах собралось небывалое количество людей, среди которых были не только родственники или близкие друзья усопших, но и посторонние жители Вэйша, тронутые трагедией. Люди толпились вокруг свежих, хаотично выкопанных могил, не отмеченных даже наспех сколоченными табличками, и вместо возложения цветов грубо утрамбовывали только что закопанные ямы ногами.

«Это традиция, а не бессердечие, – развеял мое недоумение Эспер. – Когда эти могилы порастут свежей травой, люди забудут об их существовании и даже месте нахождения. Не все почитают память усопших, проливая слезы над каменными саркофагами или урнами с прахом, – для кого-то свобода родной души важнее привязанности к физической оболочке. Здесь, в Вэйше, и в Дарионе мертвых обычно сжигают, освобождая их души из плена костей, чтобы они скорее попали к Саит. Но тех, кто погиб в огне, предают земле. Некоторые считают, что погребальный огонь испугает уже опаленную душу, и она будет метаться по земле в страхе, ускользая от богини смерти, пока однажды, так и неупокоенная, не обратится в Тень. Поэтому их тела закапывают: душа успокоится, пока кости будут медленно гнить, и через несколько лет, освободившись, она сама с радостью нырнет в объятия Саит».

В словах Эспера звучала легкая насмешка: его забавляли человеческие традиции, которые он считал глупыми. Но я все равно с удовольствием выслушала его речь и теперь смотрела без осуждения на тех, кто топтался на только закопанных могилах. А вот Эсса своего негодования скрыть не могла. Она круглыми от возмущения глазами взирала с края опушки на людей, которые, очевидно, казались ей дикарями, не уважающими мертвых. Лиин что-то шепнула ей на ухо, и девушка задумчиво нахмурилась.

Олана Сентьера закопали последним.

Кассия, стоявшая рядом со мной в стороне от скорбящей толпы, наблюдала за процессом безразличным, ничего не выражающим взглядом. Ведьма бездушно не проливала слез над покойным мужем и соседями, а у меня просто-напросто уже не осталось на это сил.

Наше спокойствие не осталось незамеченным. Оно тревожило людей, и я впервые порадовалась, что Шейн не пустил с нами Шеонну: ее равнодушие вызвало бы еще больше беспокойства и ненужных пересудов. Хватало того, о чем уже судачили люди.

С самого начала похорон я все чаще ловила косые взгляды, брошенные в нашу сторону, и невольно выхватывала обрывки чужих разговоров, которые никто даже не пытался прикрыть за тихим шепотом.

– Говорят, стража не нашла никаких следов грабителей, – шептались одни.

– Словно призраки растерзали их во сне, – вторили другие.

– Они пришли во сне по зову ведьмы и погибли в ритуальном костре, – поправляли третьи.

– Старухи предупреждали, что рано или поздно стоит ждать беды от той, которая явилась с Болот, – напоминали четвертые.

Кассия, гордо вскинув голову, делала вид, что не замечает вызванных страхом разговоров. А я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, мечтая поскорее скрыться с чужих глаз и убежать подальше от предвещающих беду сплетен. К моему счастью, все закончилось быстро. Затоптав последнюю могилу, скорбящие неспешно потянулись прочь от захоронения.

Я помедлила.

Люди проплывали мимо, словно бурлящая река. Поток выплевывал под ноги ледяные брызги – обрывки мрачных сплетен, – врезался в неподвижно застывшую на тропинке фигуру, разбивался и вновь смыкался за ее спиной. Мурашки защекотали кожу.

Там, посреди дороги, стояла Саит. Солнечные лучи искрились на острых шипах серебряного венца, а легкий ветерок развевал черную полупрозрачную вуаль, приоткрывая лицо. Но когда мне казалось, что я наконец разглядела ее черты, они стремительно таяли и забывались. В памяти отпечатались лишь ее сияющие золотом глаза, устремленные к кромке леса, где среди деревьев прятался Эспер.

Тамиру забеспокоился, взвинченно дернул хвостом, и я поняла: он не видит Саит даже моими глазами, но ясно ощущает ее присутствие.

– Эти волки постоянно ускользают из моих рук, – донесся до меня тихий, похожий на шелест пожухшей листвы голос.

Я оцепенела, не находя в себе сил, чтобы дышать. Но на Кассию присутствие Саит не произвело никакого впечатления.

– Что тебе опять надо? – недовольно бросила ведьма, будто обращаясь к навязчивой соседке.

Саит проигнорировала ее слова. Она подплыла ближе, едва касаясь длинной юбкой земли, и уставилась на меня с неподдельным интересом.

«Почему ты ее видишь?» – спросил Эспер, ненавязчиво подталкивая меня задать этот вопрос.

Но я молчала, стиснув зубы и боясь выдавить из себя хоть какой-то звук. В присутствии Саит было что-то зловещее и неправильное. Тамиру недовольно рыкнул и без колебаний раздавил мой страх – будто прихлопнул паука могучей лапой. Я облегченно выдохнула, освободившись от сковывающих пут, и тут же задала вопрос, мучивший Эспера:

– Почему я вас вижу?