Сердце яростное и разбитое

–. но твоя сестра была весьма убедительной в том, что их нужно оставить наедине, чтобы они могли лучше узнать друг друга.

Я без труда могу себе это представить. Нолла Верин могла бы отхлестать Тайко кнутом по костяшкам пальцев, стараясь быть убедительной, хотя вряд ли бы она стала вытворять такое перед Греем.

– О, я нисколько не сомневаюсь.

– Джейка тоже не взяли, но он сказал, что вернется в постель к Ноа.

На щеках Тайко снова выступает легкий румянец.

– Что ж, раз теперь тебе некуда спешить, не желаешь ли сопроводить меня в подземелья?

Брови Тайко подскакивают вверх.

– В. подземелья?

– Да. Я собираюсь навестить Айзека.

С губ Тайко срывается вздох.

– О, так мы можем его навестить? Да, да, конечно! – отвечает он, а потом его глаза широко распахиваются. – Один момент. Подожди меня, пожалуйста.

– Конечно.

Тайко убегает в противоположный конец коридора, чтобы через несколько минут вернуться. Он кажется суетливым и запыхавшимся. Покосившись на мою стражу, Тайко берет себя в руки, выпрямляет спину и подает мне руку. У нас подобное не принято, но Тайко так старается, что я не могу ему отказать, поэтому я беру его под локоть, как это делают дамы в Эмберфолле. Мы идем под руку по освещенным факелами коридорам.

– Ты выглядишь очень хорошо, – говорю я, нисколько не кривя душой.

В лесах Тайко всегда выглядел немного диким. Его волосы были вечно растрепаны, а взгляд – подозрительным и недоверчивым. Сегодня же Тайко умыт, его золотистые волосы расчесаны и заплетены в косу. Покрой его куртки делает его плечи визуально шире, а ботинки прибавляют пару сантиметров в росте, и все это делает Тайко менее похожим на мальчика и более похожим на юношу.

Он бросает на меня смущенный взгляд.

– Спасибо. Ты тоже.

Лестница хорошо освещена, но Тайко мешкает прежде, чем последовать за мной вниз.

Подземелья дворца редко заполнены, и, как следствие, их редко охраняют. В западной части Силь Шеллоу существует Каменная тюрьма, в которой узников запирают на любой временной промежуток.

Внизу лестницы нас ожидает всего один стражник – седой пожилой мужчина со шрамом поперек глаза.

Он дважды присматривается, когда видит меня, после чего торопится встать на ноги, но удостаивает он меня разве что коротким кивком и любопытным взглядом. В этом дворце никто никогда меня не боялся.

– Ваше Высочество, – обращается он ко мне на сишшальском. – Вы пришли в подземелья? – он задает вопрос так, будто думает, что я заблудилась.

– Да, – отвечаю я. – Мне бы хотелось увидеть скрейвера.

Стражник морщится и делает вдох сквозь зубы.

– Он едва не отрезал мне руку когтями, когда я принес ему завтрак. Я думаю, вам лучше провести время где-нибудь наверху.

Тайко замирает, сжимая мой локоть, и я накрываю его пальцы своей ладонью.

– Айзек не раз спасал нам жизнь. Я не против рискнуть своей рукой.

Стражник кивает и протягивает руку в сторону камер.

– Он заперт в последней.

Я начинаю идти, и он кричит мне вслед:

– Скажите неблагодарному созданию, что ему хотя бы досталась единственная камера с окном.

Когда мы добираемся до камеры, выясняется, что стражник был прав: небольшое окно в потолке впускает в темницу немного света. Однако при этом камера очень маленькая, площадью не более трех квадратных метров, и этого ничтожно мало для человека, что уж говорить о создании с четырехметровым размахом крыльев.

Крылья Айзека плотно сложены у него за спиной. Он забился в темный угол. Его черные глаза поблескивают в свете факелов. Железная миска лежит дном кверху в противоположном углу, а еда размазана по каменной стене. Я вспоминаю о его рационе в лесах, который состоял из сырого мяса, и пытаюсь понять, чем его кормили. Судя по всему, овсянкой.

Я задумываюсь, специально ли это было сделано, потом думаю о выборе этой конкретной камеры, в то время как многие другие были свободны. Я добавляю к общей картине характер моей матери.

Все, что сделали с Айзеком, было совершено намеренно.

Меня интересует, что матушка потребует от него. Получится ли у меня это узнать?

Скрейвер не удивляется нашему появлению.

– Неблагодарный, да? – спрашивает он.

– С тобой все хорошо?

– Я в клетке, мальчик. В клетке никогда не бывает хорошо, – Айзек обнажает клыки, глядя на стоящую позади меня стражу. Интересно, что они сделают, если я приложу ладони к решетке?

Тайко засовывает руку в карман и достает оттуда носовой платок.

– Слуги не оставили у меня в комнате никакого мяса, – неловко поясняет Тайко, – но я принес тебе пирожные и пирожки с фаршем.

Так вот зачем он возвращался в свои покои.

Айзека, кажется, удивляет подношение. Он поднимается на ноги и берет у Тайко еду, завернутую в платок. Его острые, как бритва, когти неожиданно нежно касаются пальцев мальчика.

– Благодарю.

Айзек снова отходит в тень и не разворачивает еду. Сомневаюсь, что он будет ее есть.

– Не позволяй доброте сделать тебя уязвимым, – говорит Айзек, после чего его темный взгляд перемещается на меня. – Это касается и вас, принцесса.

– Я не боюсь быть уязвимой.

Он грустно улыбается.

– В таком случае, кажется, я опоздал со своим советом.

Тайко не обращает внимания на предупреждения Айзека.